По отношению к крестьянству, особенно крепостным крестьянам, казалось, ситуация была еще более неоднозначная. Павел I будто бы стремился облегчить их тяготы, поднять социальный статус, но при этом массово раздавал государственных крестьян в частные руки.
Император Павел I начал править со списания недоимок помещичьих и казенных крестьян, что было обычным для вступившего на престол монарха. Павел I не был противником крепостного права. Наоборот! Он считал, что за разумными помещиками крестьянам лучше, как малым детям с опытными родителями. Известный мемуарист Н.А. Саблуков писал, что во время коронационных торжеств император Павел I «раздал многие тысячи государственных крестьян важнейшим сановникам государства». Причем сделал он это не только чтобы наградить верных ему людей, но и из милости к крестьянам, «ибо он полагал, что крестьяне гораздо счастливее под управлением частных владельцев»[74].
Павел I стремился проявлять заботу о простом народе, как он ее понимал. Императору, очевидно, нравилось быть предметом всеобщего обожания. Его отдельные мероприятия объективно способствовали некоторому облегчению положения народа. Только вступив на престол, указом от 10 ноября 1796 г. он отменил очередной рекрутский набор, а 12 ноября – хлебный сбор для государственных нужд[75]. Были изданы указы о послаблениях и в иных областях, касающихся главным образом содержания армии. Так, указом 19 сентября 1797 г. с крестьян была снята государственная повинность содержать лошадей, необходимых для армии, и давать подводы для перевозки фуража. Вместо этого была поднята на 13 копеек подушная подать как с помещичьих, так и с казенных крестьян[76].
Именно при императоре Павле I стали повсеместно создаваться хлебные магазины, идея создания которых пришла еще Петру I и начала воплощаться при Екатерине II. Серией указов Павел Петрович упорядочил существование хлебных магазинов, установил норму ежегодного взноса, определил правила их постройки и надзора за их состоянием. Облегчены были почтовая и подворная повинности[77]. Причем Павел I и в этих вопросах все строго регламентировал. Рядом указов было установлено, чтобы хлебные магазины были достаточно равномерно расположены в городах и деревнях. Была установлена ежегодная норма взноса с «души крестьянской всякого звания» для пополнения таких магазинов.
Если говорить не о частных вопросах, а о крестьянской политике в целом, то здесь император Павел проявил себя «дилетантом», мало разбирающимся в российских реалиях. После рассмотрения в Сенате донесения сенатора Маврина о том, что в Вятской губернии казенные крестьяне страдают от малоземелья и потому бедны, Павел I издал указ о том, что надел казенного крестьянина не должен быть меньше 15 десятин, а если недостает, то необходимо «прирезать» из пустопорожних земель[78]. Однако когда губернаторы принялись этот указ исполнять, то оказалось, что необходимого количества пустых земель, да еще потенциально пригодных для ведения хозяйственной деятельности, просто нет.
Известно, что, желая узнать о народных тяготах, Павел I велел на воротах поставить ящик, куда любой мог бросить жалобу. Ключ от этого ящика был только у императора. Крестьяне воспользовались этой новой милостью императора, ведь раньше жаловаться на помещиков им было запрещено. Так, крестьяне села Берестники Александровской округи сообщали о своем помещике Николае Соленкове, что он обязывает их «денно и нощно» работать, даже в воскресные и праздничные дни, так как у него заведена бумажная фабрика, и они работают и на пашне и на фабрике[79].
Вероятнее всего, именно такие жалобы и породили указ Павла I от 5 апреля 1797 г.
Спорной была финансовая политика императора. Дело в том, что в Европе, да и в Российской империи, представители политической элиты были убеждены, что одной из главных причин Великой французской революции были серьезные финансовые проблемы, приведшие к разорению страны. Поэтому вопросы финансового состояния государства волновали императора Павла особенно сильно.
После смерти Екатерины II Павлу I досталось множество нерешенных финансовых проблем. Правда, решать их новый монарх стал в привычном для него импульсивном стиле. Буквально с первых дней своего царствования Павел I начал отменять распоряжения Екатерины II. 4 ноября 1796 г. государственным казначеем был назначен Алексей Иванович Васильев, тем самым должности генерал-прокурора и государственного казначея были разведены. А.И. Васильев был сыном сенатского чиновника и внуком секретаря Адмиралтейств-коллегии, выслужившего дворянство при Петре I. Поступив в 12 лет на службу в Сенат, Васильев служил там почти всю жизнь, пройдя всю иерархическую лестницу от протоколиста до сенатора и затем государственного казначея. В дальнейшем он и был переведен (фактически переименован) в министры финансов. Не получив серьезного образования, А.И. Васильев сумел пробиться наверх благодаря незаурядным личным способностям и поддержке генерал-прокурора Сената кн. А.А. Вяземского, правителем канцелярии которого он состоял с 1764 г. Последнее обстоятельство стало определяющим в судьбе Васильева: работая с Вяземским, он принимал участие в выработке свода законов по финансовой части для Уложенной комиссии, в разработке ряда важных государственных мероприятий, в составлении общегосударственной окладной книги, разрабатывал устройство казенных палат. К концу правления Екатерины II Васильев был директором Медицинской коллегии и сенатором. При вступлении на престол император Павел I «принял» А.И. Васильева в свои сторонники и пожаловал ему титул барона. В ведение государственного казначея были переданы экспедиции о доходах, расходах, недоимках и разборе внутренних долгов.
19 ноября 1796 г. именным указом Сенату Павел I отменил ряд нововведений императрицы Екатерины II, вернув Берг-мануфактуру и Камер-коллегию в то состояние, в котором они существовали до реформы 1775 г.[80]
В 1797 г. указы Павла I по экономическим вопросам следовали один за другим. 16 февраля был издан указ о ликвидации главной таможенной канцелярии. Управление всем таможенным делом было передано президенту Камер-коллегии[81]. 4 марта того же года указом Сенату была учреждена «особая экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранцев и сельского домоводства»[82]. Уже 31 марта к этой экспедиции было присоединено еще и управление лесного хозяйства[83].
В целом финансово-экономическая политика Павла I отличалась хаотичностью и полным отсутствием внутренней системы. Еще в большей степени, чем в период правления Екатерины II, экономические мероприятия были подчинены политическим. Указом 16 января 1797 г. было разрешено на нейтральных судах ввозить вина и прочие товары из Франции[84]. После разрыва отношений с Францией 3 мая 1798 г. купцам было запрещено торговать трехцветными лентами, а 17 июня вышел указ об аресте всех французских товаров. И наконец, 14 октября последовал именной указ директору Заемного банка о конфискации хранящихся там французских капиталов[85].
После разрыва отношений с Англией 22 ноября 1800 г. поступило распоряжение Камер-коллегии «остановить платежи долгов англичанам и секвестрировать английские товары в лавках и магазинах». Для реализации этого указа 25 ноября была учреждена ликвидационная комиссия «для долговых между российскими и английскими купцами расчетов»[86]. Указами от 9 февраля и 11 марта 1801 г. был закрыт путь в Россию английских товаров из балтийских портов и по западной сухопутной границе. Причем было запрещено провозить русские товары даже в Пруссию, чтобы «лишить Англию получать наши произведения даже через посредство другой страны»[87].
Несмотря на критику финансовой политики Екатерины II, особенно выпуск ассигнаций, постоянная нехватка средств вынудила правительство Павла I также прибегать к выпуску бумажных денег еще в большем объеме, чем при Екатерине II. За все время правления императрицы Екатерины II было выпущено 137 700 000 руб. ассигнаций, а за 4 года правления Павла I – 56 237 000 руб. ассигнаций[88]. Все эти проблемы достались в наследство его сыну Александру Е Многие из них, стоявшие еще перед Екатериной II, а затем Павлом I, так и не были решены. Причины здесь следующие: постоянные войны, отсутствие единой политики в области экономики и, главное, непонимание необходимости специальной экономической политики. Единичные, бессистемные меры, предпринимаемые правителями России, зачастую просто не могли привести к какому-либо прогнозируемому результату.
Иначе говоря, мы опять наблюдаем непоследовательность в действиях императора Павла: обоснованно критикуя финансовые мероприятия Екатерины II, в том числе за их несистемность, он начал с реальных и разумных реформ, но уже через пару лет его правления финансы в России оказались в еще более расстроенном состоянии.
Время правления императора Павла I было периодом отказа от преобразований в области народного просвещения. Павел I очень боялся, что идеи «вольности» проникнут в Россию. Тем не менее, несмотря на все ограничения, получила развитие журналистика, хотя и не в тех масштабах, что при Екатерине II. Единственным заслуживающим внимание общественно-политическим журналом явился «Санкт-Петербургский журнал»[89]. Его редакторами были Александр Федорович Бестужев и Иван Петрович Пнин. 22 декабря 1797 г. в газете «Русские ведомости» появилось программное объявление об издании журнала, эпиграфом к которому стали слова французского писателя Лабрюйера: «Как трудно быть чем-то довольным». В 1798 г. вышло четыре номера этого журнала, после чего он прекратил свое существование. Его содержание не походило на издаваемые в то время однотипные тематические журналы. Здесь печатали художественные стихи и рассказы, а наряду с этим серьезные научные труды. Возможно, это было сделано, чтобы одновременно привлечь читателя и обойти цензуру.
В отличие от других изданий XVIII в. журнал не был «авторским» – А.Ф. Бестужев и И.П. Пнин были его «техническими» редакторами, хотя именно они во многом определяли содержание журнала. Большинство статей в «Санкт-Петербургском журнале» было помещено анонимно. Основными авторами журнала были сами редакторы. Кроме них в журнале участвовали И.И. Мартынов, Е.А. Колычев, А.И. Бухарский, А.Е. Измайлов, Н. Скриницын, А. Шатров, вероятно, одна из сестер Магницких, а также переводчики П.А. Яновский, Н.И. Анненский. Многие из авторов журнала в дальнейшем войдут в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. В «Санкт-Петербургском журнале» был опубликован трактат А.Ф. Бестужева «Об опыте военного воспитания»; напечатаны два письма Д.И. Фонвизина из Франции «некоторой знатной особе в России», то есть графу П.И. Панину, и его автобиографические записки «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях»; записка «Гражданин», автором которой, вероятнее всего, был И.П. Пнин. В переводах полностью и в отрывках были опубликованы: сочинения Еольбаха (без указания автора) «Система природы» и «Всеобщая мораль»; П. Берри «Рассуждение о государственном хозяйстве»; Дж. Стюарта «Исследование о государственном хозяйстве»; Е. Филанджери «Наука о законодательстве»; Вольнея «Руин». Также были напечатаны отдельные произведения Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Вольтера и других просветителей. В то же время одним из центральных произведений в «Санкт-Петербургском журнале» была работа Бестужева «О воспитании». Данный трактат был поднесен автором великому князю Александру. Существует точка зрения, что решение напечатать по частям данную работу и стало одним из побудительных факторов для издания журнала.
«Санкт-Петербургский журнал» не представлял какое-либо политическое или философское направление. Все опубликованные в журнале стихи можно разделить на две группы: подписанные даже нечитаемыми псевдонимами и без подписи. Анонимные, вероятнее всего, принадлежали Пнину, так как издатель в XVIII в. был отчасти и автором своего журнала, а А.Ф. Бестужев стихов не писал. В журнале активно обсуждались вопросы места человека в обществе, его права и обязанности. В нем пропагандировалась идея о природном равенстве людей. Таким образом, в публикациях этого журнала были отражены основные идеи эпохи Просвещения.
Редакторы «Санкт-Петербургского журнала» знакомили читателя с современными западными экономическими знаниями, дабы журнал был интересен для просвещенных людей. В связи с этим в ряде номеров публиковались выдержки из сочинения итальянского ученого Пьетро Берри «Рассуждение о государственном хозяйстве». Берри был сторонником свободной торговли и для усиления государства считал необходимым укреплять мелкую земельную собственность, так как свои участки крестьяне-собственники будут обрабатывать с величайшей охотой и старанием.
Одной из основных тем, наиболее последовательно обсуждаемых в различных публикациях «Санкт-Петербургского журнала», была проблема наилучшей формы правления и государственного устройства. В журнале пропагандировалась теория Ш. Монтескье о разделении властей в просвещенной монархии. Вопросы о форме правления нашли отражение в трактате Бестужева. Автор указывал, что монархическая власть предпочтительней деспотической и республиканской, разделил деспотию и монархию, так как монарх должен управлять, опираясь на непременные законы. Обсуждение наилучшей формы правления было продолжено в отрывках из переводов «Сатира» Галлера. В этом произведении анализировалось государственное устройство Гельвеции, родины Лагарпа. При этом автор приводил читателей к мысли, что правитель должен заранее подготовиться к власти[90]. В статье «Рассуждение о предрассудках» автор размышлял о том, что обычаи одного государства не должны переноситься в другое, не сообразуясь с духом закона[91]. «Идеальный монарх» Ликург был представлен в статье «Рассуждение Ксенофонда о Лакедемонской республике». Ликург ввел в стране «коренные законы» и поклялся, что будет управлять сообразно этим законам. Жители также, в свою очередь, дали монарху клятву, что будут ему подчиняться, если он не нарушит своих обещаний[92].