Не вызывает сомнений, что император Павел I имел четкий план управления страной при вступлении на престол. Этот план был выработан еще при жизни его наставника И.И. Панина и подвергнут внутренней корректировке в течение длительного ожидания трона.
Почти все политические трактаты, проекты преобразований, вышедшие из-под пера великого князя Павла Петровича, относятся к периоду его совершеннолетия. Писал ли их цесаревич Павел по «зову души», рекомендации своего учителя Н.И. Панина, составлял планы для себя в случае занятия престола или хотел представить на суд императрице, считая, что она их одобрит и начнет вместе с ним воплощать, – однозначно сказать нельзя. Однако, судя по последующей реакции, цесаревич Павел Петрович рассчитывал хотя бы на последнее.
1772 г. датируется одна из первых записок великого князя Павла Петровича: «Размышления, пришедшие мне в голову по поводу выражения, которым мне часто звенели в уши: О „принципах правительства“»[44]. Здесь Павел Петрович прежде всего писал о понятиях «принцип» и «правительство», как по отдельности, так и в их совокупности. Так, «принципом» он считал нужным понимать основу или начало, стержень, на котором все должно вертеться. Правительство цесаревич Павел определял просто как власть, установленную для управления государством или людьми. Отсюда «принципы правительства разумеют начало и в то же время основание власти», размышлял Павел Петрович[45]. Далее шел анализ природы власти с позиции договорного происхождения государства. Первоначально, писал он, власть происходит от физической силы, поэтому, находясь в «естественном состоянии, сильнейший, победив слабейших, давал им закон – и это источник власти». Однако сперва это был закон сильного и «начальники, сделавшись всемогущими и не видя ничего, что могло бы положить предел их страстям, начали увлекаться ими и совершать бесчинства». По мере повышения уровня образованности общества потребовались другие законы, учитывающие интересы всех, и поэтому появляются другие правила, которые могут стать «основой всему» и без воли правителя показывать, чего необходимо избегать и как действовать. Именно такие законы, по мысли наследника престола, должны стать главным принципом верховной власти. В то же время злоупотреблений во власти столько же, сколько «капель в море». Они опасны, считал цесаревич, так как могут привести к революциям. Таким образом, перед нами стройное, почти школьное размышление о природе государства в стиле английских и французских просветителей. В то же время уже здесь мы видим то особое значение, которое Павел Петрович придавал закону в его собственной интерпретации.
В 1774 г. великий князь Павел Петрович написал уже куда более серьезную записку, которую представил на суд императрице: «Рассуждение о государстве вообще, и о количестве войск, потребных для защиты оного, и касательно обороны всех пределов»[46]. Основной идеей поданной записки было признание необходимости в корне поменять внешнюю политику Российской империи, а также содержалась критика организации русской армии. Он считал, что необходимо полностью отказаться от наступательных войн и сосредоточиться на охране границ империи. В частности, он предлагал «отказаться от завоевания новых земель; прекратить войны и не начинать новых; обустроить войско для обороны, а не наступления». Саму армию и систему управления ею следует кардинально реформировать. Прежде всего, необходимо ограничить рекрутские наборы крестьянами только тех губерний, где расквартированы войска, а в дальнейшем и вовсе «прекратить рекрутские наборы, пополняя армии солдатскими детьми». По всей видимости, мы здесь видим некий прообраз военных поселений, проект создания которых в дальнейшем будет реализован одним из наиболее преданных сподвижников Павла I, А.А. Аракчеевым, уже при Александре Павловиче.
Далее великий князь размышлял о тех преобразованиях, которые должны были подтянуть в армии дисциплину. В частности, он предлагал строго регламентировать всю военную службу, написать такой устав, который не оставлял бы возможности двояко трактовать любой приказ, и «чтоб никто от фельдмаршала до солдата не мог извиниться недоразумением, начиная о мундирных вещах, кончая о строе». В качестве причин, побудивших его написать данный трактат, великий князь назвал «усердие и любовь к отечеству». Однако за этими размышлениями видно, и Екатерина II также не могла этого не заметить, стремление цесаревича все и всех регламентировать, не оставляя и шанса какой-либо инициативе. Кроме того, предполагалось, что уставы и регламенты, данные монархом, настолько безупречны, что они просто не предполагали бы какого-либо обсуждения. Екатерина II мыслила иначе. Возможно, она сочла данный трактат следствием неопытности молодого великого князя и порекомендовала цесаревичу список произведений европейских просветителей и государственных деятелей, знакомство с работами коих существенно обогатило бы кругозор Павла Петровича. В этот список вошли такие работы, как труды Ш. Монтескье, Вольтера, Д. Юма, Сенеки, Цицерона и другие. В том числе работы государственных деятелей эпох: «записки» кардинала де Ретца (Жана Поля Франсуа де Гонди), герцога М. де Сюлли, полководца графа Р. Монтекукули.
Хотела ли Екатерина II получить единомышленника или просто считала необходимым занять наследника – мы никогда не узнаем. Очевидно лишь то, что периодическое личное общение матери и сына, императрицы и наследника, показало, насколько они далеки друг от друга касательно взглядов на управление империей. Екатерина Алексеевна это поняла сразу, Павел Петрович, вероятно, нет. Начали расти обиды на императрицу, которая не допускала его до власти, а приближала очередного фаворита Григория Потемкина. Реальную власть великий князь не получил, большой и малый дворы все больше отдалялись друг от друга. В то же время цесаревич не перестал думать о собственных будущих реформах, составляя их проекты, особенно после того как осел в Гатчине.
Как верно заметил М.М. Семевский, великий князь Павел Петрович «пытливым оком следил за всем, что делалось, как в сфере внутреннего управления, так и в области внешних отношений России к другим государствам; он самостоятельно изучал разные отрасли управления, видел их недостатки, замечал больные места государственного организма, и, задолго до своего восшествия на престол, выработал себе программу управления Россией и ясно определил цель этого управления»[47].
В 1788 г. цесаревич с разрешения Екатерины II решил отправиться в действующую армию. Перед отъездом он составил ряд документов, в которых высказал свое представление об образе правления и необходимых преобразованиях, которые он «завещал» своим наследникам в случае, если бы не вернулся.
Великий князь Павел Петрович подготовил три документа: супруге, детям и «Представление» о порядке управления страной. Также он составил официальное завещание касательно собственного имущества, которое было представлено Екатерине II. Все документы помечены «4 января 1788 года». Понятно, что Павел Петрович не писал их один день – это плод длительных раздумий, возможно, записок, не дошедших до историков.
С точки зрения взглядов великого князя на образ правления наибольший интерес представляет его «Наказ» или «Предписание о порядке управления государством», впервые опубликованный М.М. Семевским[48].
Павел Петрович четко и лаконично заявляет о своих базовых ценностях как будущий правитель: «Предмет каждого общества – блаженство каждого и всех. Общество не может существовать, если воля каждого не будет направлена к общей цели». При этом общая цель очевидна – подчиняться законам, установленным государем: «Положив правила кем земле быть управляемой, должно сказать, что нет лучшего образа как самодержавный, ибо соединяет в себе силу Законов и скорость власти одного». Высказывание, в чем-то близкое к идеям Ш. Монтескье о формах правления, в то же время кардинально от него отличающееся последующими размышлениями Павла I. Следование законам он считает основой правления монарха. Но для того, чтобы на них в полной мере опираться, необходимо их упорядочить. При этом великий князь считал, что их вполне достаточно, поэтому «новых не делать, но сообразить старые с государственным внутренним положением, а указы почитать просто учреждениями, а не законами». Для управления государством монарху необходимо иметь стройную систему государственных учреждений, так как правитель за всем сам уследить не сможет. Павел Петрович, хоть и весьма схематично, представил вариант реформирования государственных органов на принципах единоначалия.
Представил цесаревич и собственное мнение о различных сословиях. Особое внимание он уделяет дворянству, подчеркивая, что его достоинство основывается не на родовых заслугах, а на служении государству и государю. «Оно подпора государства и государя, и для того придать ему уважения, не допуская в него лишних членов или не достойных и имея с государем равный интерес должно его на службу обращать». Это высказывание было сделано явно в пику Екатерине II, так как, по мнению великого князя, при императрице чины получали не по заслугам, а исключительно по субъективному мнению начальников.
В остальном идеи великого князя Павла Петровича вполне созвучны философии эпохи Просвещения. Он ратовал за совершенствование образования и воспитания. Писал о необходимости развития ремесел и фабрик, за исключением производства вина, «заменяя его прилежанием в других отраслях». Размышлял Павел Петрович и о необходимости соизмерять расходы с «приходами», чтобы «никак не отягчать земли». Естественное и понятное требование.
В письмах к жене перед отправкой в действующую армию великий князь Павел Петрович дал распоряжения как на случай смерти Екатерины II, так и на предмет своей собственной кончины. При первой ситуации ей належало, известив должным образом великого князя, опечатать все бумаги императрицы и ожидать его приезда. Во втором – проконтролировать, чтобы престол достался Александру Павловичу.
Казалось бы, вполне здравые мысли, бумаги, замыслы. И в то же время буквально с первых же месяцев правления императора Павла I его преобразования вызвали ожесточенное сопротивление столичной аристократии, военных.
Итак, император Павел вступил на престол. Реформирование началось. Надо отметить, что политические мероприятия Павла I представляли весьма стройную систему, которая «императором при участии многих видных сановников проводилась в жизнь более или менее планировано, несмотря на некоторые вспышки гнева и изменчивость настроения Павла, отражающегося на судьбе отдельных лиц, но не меняющего общего течения дел и порядка»[49].
Эта система была продумана и подготовлена в течение ряда лет, апробирована управлением Гатчиной и Павловском. Поэтому сложно согласиться с популярным в историографии мнением А.А. Корнилова, что правление Павла I было «внезапным вторжением между веком Екатерины и веком Александра»[50]. Сторонники этой точки зрения именно нелогичностью политики императора Павла объясняют недовольство им и возникновение широкой оппозиции в его царствование. Однако основные преобразования государственного аппарата в это время не вызвали сколько-нибудь серьезного недовольства.
Как уже говорилось, император Павел был проникнут идеей законности, то есть необходимостью во всем следовать «коренным» законам, первым из которых была воля самого императора. При этом он считал, что при Екатерине II законом была частная воля различных лиц (фаворитов) и поэтому не было ничего непоколебимого. Правда, Павел I полагал, что писаных законов в России вполне достаточно и не хватает только одного, важнейшего, – закона о престолонаследии. Павел I восполнил этот пробел в первый же год своего царствования – 5 апреля 1797 г. Впервые четко обозначался круг возможных наследников трона, что, по мнению Павла I, должно было способствовать установлению строгого порядка престолонаследия и прекращению династических кризисов. Более того, этого указа ждали и различные представители политической элиты. Несмотря на то что Павел Петрович и Мария Федоровна существенно укрепили династию сыновьями, правовое урегулирование этого вопроса явно назрело.
Большинство исследователей считают, что вышеназванный указ способствовал возвращению к допетровской традиции наследования престола, однако это не вполне верно. Да и сам Павел I, видя в Петре I образ идеального государя, не мог апеллировать только к прошлому.
К концу XVIII в. в Европе сложились три основные системы престолонаследия: салическая, кастильская и австрийская[51]. Согласно салической системе, бывшей в Бельгии, Пруссии, Румынии и других странах, предполагалось наследование престола по прямой мужской линии. В случае ее пресечения – по боковым мужским линиям; при этом женщины из числа наследников исключались полностью. По австрийской системе (Австрия, Голландия, Бавария и др.) также предполагалось наследование по прямым и боковым мужским линиям, но в случае их пресечения предполагалось наследование женщинами и по женским линиям. Наконец, кастильская система (Англия, Испания, Португалия и др.) предполагала наследование по прямым мужским, затем женским линиям и только в случае их пресечения – переход к боковым мужским линиям и т. д. Император Павел I за основу своего Указа о престолонаследии избрал австрийскую систему, которая наиболее была близка его собственным убеждениям.