Советские историки не видели большой разницы в политике императоров и особого внимания проблемам павловского царствования не уделяли. Они рассматривали отдельные частные вопросы, такие как крестьянские волнения или усиление деспотизма при императоре Павле[13]. М.Н. Покровский, первый крупный советский историк, в своих работах проводил мысль, что все политические события в значительной степени были обусловлены социально-экономическими процессами. Поэтому все попытки преобразований времен Павла I, как и до и после него, были вызваны не личными взглядами правителей, а явились отражением устремлений правящего сословия. Философия Просвещения, считал историк-марксист, была чужда русскому обществу, слепо заимствована и потому не могла влиять на реформы.
В конце 40-х гг. был издан курс лекций С.Б. Окуня[14], который переиздавался три раза (с изменениями и дополнениями), став основой для многих историков, изучающих данный период. Хотя Окунь основывался на позиции М.Н. Покровского, использование дополнительных источников позволило ему шире взглянуть на указанную проблему. Главной причиной преобразований начала XIX в. С.Б. Окунь считал «наличие противоречий между развивающимся новым капиталистическим способом производства и господствующей крепостной системой», политику Павла I историк рассматривал в этом же ключе.
Однако все-таки большинство историков считало период императора Павла временем усиления деспотизма, а заговор и цареубийство – следствием этого. Появились даже специальные исследования, посвященные собственно указанной проблематике. Историк А.И. Парусов писал, что дворцовый переворот 11 марта 1801 г. был вызван желанием части аристократии ликвидировать деспотический режим Павла I и провести ряд либеральных реформ. Поэтому преобразования первых лет царствования Александра были попыткой удовлетворить эти требования.
Таким образом, советских историков не интересовала личность императора Павла, противоречия его политики. Исследователи затрагивали период правления Павла I при изучении крестьянского вопроса, отдельных аспектов социально-экономической политики в целом.
Новое звучание историография рубежа XVIII–XIX вв. приобрела в научно-популярном труде Н.Я. Эйдельмана «Грань веков»[15]. Несмотря на то что издание приходится на конец советского периода, автор совершенно иначе рассмотрел события заговора и цареубийства, чем это было представлено в советской историографии. Показана и рыцарская натура императора, и сложные отношения с его окружением… Можно сказать, что именно с этой работы начался новый этап изучения павловского времени.
В постсоветский период вырос интерес к истории российской монархии в целом и к личности и политике императора Павла I в частности. Надо отметить, что современная историография сохранила диапазон оценок деятельности Павла I: от «непросвещенного абсолютизма» до «коронованного Гамлета»[16]. Не будем утомлять читателя бесконечным перечислением всех статей, монографий и диссертаций, посвященных отдельным вопросам правления, жизни и деятельности цесаревича и императора Павла, список представлен в конце исследования. Отметим лишь некоторые.
Так, современный исследователь проблем реформ в павловское царствование Ю.А. Сорокин полагает, что в России во второй половине XVIII – первой половине XIX в. были испробованы две «линии» развития: Екатерина II – Александр I и Павел I – Николай I, обе зашедшие в тупик. Деспотизм Павла I был «узко личностным», и потому заговор против него был просто местью аристократии за нарушение традиций[17].
Стремление дать объективную и непредвзятую оценку деятельности Павла I характерно для биографического очерка В.А. Томсинова, предшествующего публикации законодательства императора Павла[18]. На примере формирования личности и политических взглядов великого князя Павла Петровича А.В. Скоробогатов прослеживает формирование и отчасти апробацию взглядов великого князя Павла Петровича[19].
В 1999 г. в серии «Жизнь замечательных людей» выходит книга Алексея Пескова, посвященная императору Павлу I. Однако перед нами не биография монарха, а своего рода «хрестоматия», состоящая из отрывков воспоминаний, отдельных исследований павловского времени. Автор, конечно, сопровождал отдельные разделы своими комментариями, написал введение, но все же эту работу, хотя и переизданную четыре раза, нельзя назвать полноценным современным исследованием политики императора Павла I. Автор собрал и положительные и отрицательные отзывы о монархе, предлагая читателям составить собственное о нем представление. Самим ответить на вопрос: так за что же его убили и в чем секрет притягательности личности Павла Петровича?
Императора обвиняли в непоследовательности, страсти к муштре, в деспотизме. Но за это не убивают, тем более действующих монархов. Петр I был не менее суров, его мероприятия в гораздо большей степени шли вразрез с существующими устоями, а его провозгласили «великим». Так в чем же дело? Историки достаточно четко обозначили причины заговора и цареубийства: настроил против себя высшее дворянское общество, проводил необдуманную внешнюю политику, отстранил наследника. Ничего оригинального, чего бы не делали другие монархи. Какие объективные и субъективные причины легли в основу заговора и последующего цареубийства императора Павла? Почему этот переворот, а их было немало в российской истории XVIII в., был сокрыт? В чем же принципиальное расхождение других царствований с правлением Павла I? Как же все-таки нельзя управлять страной? Цель нашей работы – представить собственное видение ответов не эти вопросы.
Глава 1
Наконец-то власть!
Череда дворцовых переворотов в России XVIII в. являет собой пеструю картину получения и захватов российского престола. Как ни парадоксально, но воцарение императора Павла I не стало исключением, хотя формально он получил престол законно. В то же время говорить о переходе власти по формуле «король умер, да здравствует король!» не приходится.
Мало найдется монархов, начало правления которых столь бурно и эмоционально описывали современники. «Наконец он взошел на престол, и был в восторге от перешедшей к нему полноты власти», – писал в своих воспоминаниях Ф. Головкин. По словам другого очевидца тех событий, дворец «…в один миг приобрел вид местности, захваченной императорскими войсками: настолько солдаты, начавшие нести здесь караульную службу, отличались поведением и формой одежды от тех, кого можно было видеть здесь еще накануне»[20]. Это замечание Ш. Массона наилучшим образом характеризует атмосферу начала царствования Павла I, ставшую лейтмотивом к последующим годам. Почему так случилось? Ведь совершенно очевидно, что цесаревич Павел Петрович долго был надеждой и опорой трона, гарантией продолжения династии.
1796 год. Великий князь Павел Петрович жил с семьей в Гатчине фактически «частным» лицом. В свои 67 лет Екатерина II была еще вполне активным политиком. Ничто не предвещало скорой смены власти. 2 ноября 1796 г. императрицу последний раз видели на публике вполне здоровой и бодрой. Не вызвало опасения и то, что 3 и 4 ноября она не выходила из своих покоев, такое также уже бывало не раз. Однако 5 ноября утром ее нашли лежащей на полу, с багровым лицом, без сознания, еле живую. Хотя по описанию Ф.В. Ростопчина утро 5 ноября начиналось как обычно: Екатерина II рано встала и собиралась выйти прогуляться в Эрмитаж с Платоном Зубовым[21].
О случившемся немедленно было сообщено графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому, графу Николаю Зубову, графу Безбородко, графу Н.И. Салтыкову, генерал-прокурору А.Н. Самойлову и митрополиту Гавриилу. Кого известить первым: Павла Петровича или Александра Павловича? Этот вопрос был тогда далеко не праздным…
Рождение великого князя Павла Петровича – законного наследника престола было важнейшим событием в неспокойной истории Российской империи середины XVIII в. Наконец-то! У законно объявленного наследника престола родился сын, надежда династии. Как долго этого ждали, целых 9 лет! Неудивительно, что буквально сразу поползли слухи о реальности отцовства великого князя Петра Федоровича.
Известно, что, получив власть, Петр III не торопился признать великого князя Павла наследником. Однако, зная нравы того времени, маловероятно, что императрица Елизавета Петровна могла бы так рисковать, выдавая за сына Петра чужого ему ребенка, а утаить подобное почти нереально. Более того, есть явное портретное сходство Петра III и Павла I. Здесь, конечно, можно говорить о субъективизме автора, манере письма. Для примера можно посмотреть портреты одного художника, Ф.С. Рокотова, выполненные в сходной манере.
Традиция оценивать первые годы жизни великого князя Павла Петровича как крайне неправильные и нездоровые для ребенка была заложена Екатериной II. Она с ужасом описывала спальню царевича: «Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом черно-бурой лисицы; его покрывали стеганным на вате атласным одеялом и сверх этого клали еще другое, бархатное, розового цвета, подбитое мехом черно-бурой лисицы…»[22] Сетовала об излишней заботе о нем, его окружении из «мамок и нянек». Однако подобное воспитание в детстве было нормой для того времени. Вот как описывает первые годы жизни Петра I Б.Б. Елинский: «Колыбель ребенка отличалась роскошью… из пуха и тафты были сделаны и подушки». В том, что царственного ребенка забрали от матери, нет ничего удивительного, даже в «простых» аристократических семьях детей воспитывали специально приглашенные учителя, что уж говорить о монарших детях. Нет никаких сведений, кроме замечаний самой Екатерины II, а также указаний, повторенных в ряде воспоминаний, что Павел Петрович часто простужался: особых проблем со здоровьем у великого князя Павла, да и в дальнейшем императора, не было. Более того, учитывая его страсть к парадам в любую погоду, можно как раз говорить о крепком здоровье наследника.
Для формирования будущего правителя важнее, конечно, была не столько забота о здоровье, хотя это тоже важно, сколько вопросы его обучения. Здесь же даже самые ретивые критики политики Павла I вынуждены признать, что к этому вопросу и Елизавета Петровна, и Екатерина II подошли со всей ответственностью. Больше того, великий князь был фактически первым наследником российской монархии в новое время, за которым с рождения безоговорочно признавалось право на престол, к чему его готовили с малолетства.