— Видите ли, кровь не была тёмной и кислотной, то есть не выплеснулась из желудка. Она была алой и щелочной. Её источник мог находиться в пищеводе, но скорее всего это фарингеальная кровь.
— Из его горла.
Горло у Младшего болело, его то ли драли когтями, то ли насадили на кактус.
— Совершенно верно. Вероятно, один или несколько маленьких сосудиков лопнули под напором эмезиза.
— Эмезиза?
— Рвоты. Мне сказали, что рвота была невероятно сильной.
— Блевотина перла из него, как вода — из пожарного гидранта, — подтвердил Ванадий.
— Какое образное сравнение.
— Наверное, я — единственный, которому не придётся оплачивать счёт химчистки, — добавил детектив.
Они по-прежнему говорили тихо, ни один не приближался к кровати.
Младшего радовала представившаяся возможность подслушать разговор. И не только потому, что он надеялся узнать, каковы и на чём основываются подозрения Ванадия. Его также разбирало любопытство… и тревога: что всё-таки стало причиной происшествия, приведшего его на больничную койку?
— Кровотечение серьёзное? — осведомился Ванадий.
— Нет. Оно прекратилось. Главное для нас — предотвратить новые приступы эмезиза, которые могут спровоцировать новое кровотечение. Он получает противорвотНые препараты и физиологический раствор, компенсирующий обезвоживание организма, они вводятся внутривенно, и мы положили мешки со льдом ему на живот, чтобы исключить судороги мышц нижней части живота и уменьшить воспаление.
Младший чуть не рассмеялся. Ох уж эта его страсть все усложнять и драматизировать. Оживший мертвяк не пришёл, чтобы разобраться с ним: на его животе лежали всего лишь резиновые мешки со льдом.
— Итак, рвота вызвала кровотечение, — кивнул Ванадий. — Но что вызвало рвоту?
— Мы, разумеется, проведём необходимые исследования, но лишь после того, как его состояние будет оставаться стабильным в течение хотя бы двенадцати часов. Лично я не думаю, что мы найдём физическую причину. Скорее всего ответ надо искать в области психологии: острый нервный эмезиз, вызванный сильной тревогой, потрясением от потери жены, видом её тела.
Абсолютно верно. Шок. Ужасная, ничем не восполнимая потеря. Младший вновь почувствовал боль утраты и даже испугался, что выдаст себя покатившимися из глаз слезами, хотя позывов на рвоту больше не было.
Он многое узнал о себе в этот знаменательный день… и то, что он невероятно импульсивен, о чём он раньше не подозревал, и то, что готов пойти на болезненные краткосрочные жертвы, чтобы получить значительный выигрыш в долгосрочной перспективе, и то, что он смелый и решительный… но главный урок заключался в другом: он куда более восприимчивый к чужим страданиям, чем казалось ему самому, и вот эта восприимчивость, сама по себе замечательная черта характера, в определённых ситуациях могла доставить ему немало неприятных минут.
— По долгу службы мне приходилось видеть многих людей, которые только что потеряли своих близких, — заметил Ванадий. — Никто из них не блевал, как Везувий.