– Слава! – скандировали они.

«Не надо, – думал Юкон, поглаживая ребенка по спине. – Вы не понимаете. Это все из-за меня. Из-за меня и Ассы».

Тогда-то он и увидел лицо наставницы в толпе.

Она выбивалась из общей массы закопченных лиц и почерневших волос. Юкон отпустил девочку и приблизился к той, что привела его на край гибели. Столько слов просилось на язык, но он выбрал единственный вопрос, который имел значение:

– Вы знали, что я не умру?

Она покачала головой из стороны в сторону, а затем медленно протянула:

– Ты должен был положить конец войне. Я ни о чем не жалею.

– Это вы убили Риада, – выдавил из себя Юкон, но его перебил сгустившийся в арке мрак, из которого шагнул Фос с бесчувственным телом и головой Риада на руках.

Юкон не мог отвести от него глаз. Престолонаследник сгорбился, обезглавленный мертвец оттягивал ему руки, но отнюдь не этим Юкон оказался поражен в самое сердце. Фос не взглянул на него, глаза его остекленели, лицо застыло в немом потрясении, будто он увидел нечто жуткое, слишком невыносимое для того, чтобы хранить в памяти. Но что? Что могло настолько лишить престолонаследника самообладания?

Он осторожно положил тело своего отца у крупного валуна, пристроил голову так, будто они все еще были единым целым, и с минуту неподвижно сидел на корточках напротив. Юкон заметил, что руки у него ходят ходуном, а в правой зажат нож, которым Шанна едва не лишила его жизни. Кровь на лезвии еще не успела стянуться в тонкую пленку и влажно блестела багрянцем. Фос рукавом стер пот со лба, задумчиво коснулся того места на боку, откуда недавно торчала увитая золотой тесьмой рукоять, зажмурился, тряхнул головой, будто прогоняя невидимых призраков.

Но прежде чем Фос распрямился и взглянул на сына, Юкон услышал странный звук: будто над ухом у него сгорал лист бумаги с тихим навязчивым шипением. Юкон обернулся: арка на глазах чернела, по ее поверхности расплывались чернильные кляксы, и вскоре весь свод обуглился без единого языка пламени.

Юкон не сразу понял, из-за чего по спине у него пошли иголки и живот сжался до тошноты. Но вопрос сорвался с языка даже прежде того, как он в полной мере осознал случившееся:

– А как же Шанна?

Фос прикрыл глаза ладонью и провел по лицу сверху вниз. Он несколько раз сглотнул, но голос его выдержал:

– Она пожелала остаться.

Аплодисменты в толпе прекратились еще с появлением престолонаследника, но теперь установилось полное, нерушимое молчание. Лица женщин скривились в болезненных гримасах, кто-то прижал ладони ко рту, кто-то отвернулся, не в силах смотреть на уже мертвого предателя. Затем стоявший в первом ряду мужчина преклонил колено и сложил ладони, ребром прислонив их к губам. Ему вторили другие, те, у кого нашлось оружие, обнажили клинки и воткнули в землю. Женщины и дети остались стоять, склонив головы.

Юкон понял – они прощаются.

Он удивился, что горький комок не подкатил к горлу, и им в целом завладело такое безразличие, что, наверное, провались и этот мир под землю, он бы не стал возражать. Только вид отца вызывал еще какие-то чувства: сожаления и безутешной тоски.

Фос неотрывно смотрел на арку, будто еще на что-то надеясь.

Налетел ветер и дохнул в лицо соленой влагой. От его порыва арка дрогнула, пошатнулась и рассыпалась в черную пыль. Ее облако взвилось над бесплодной землей и быстро рассеялось над океаном.