Получив хоть и малолетних, но настоящих ямаков, собранных в общины, свежеиспеченные войнуки практически вынуждены теперь лично заниматься воспитанием, пропитанием и обустройством людей своего рода. Далее для того, чтобы войнук не особо напрягался мыслями о домашнем очаге, каждодневном приготовлении пищи и постирушках, чтобы ему было, с кем дома проводить время и управлять своими малолетними подданными, каждый получил по три женщины или девицы из ясыря. С теми, с которыми он уже потом сам с помощью батюшки или еще как-нибудь разберется, кто пойдет в жены и откажется от веры католиков или лютеран, а кто останется в прислугах и вечном ясыре.

Маленькое стадо коз, перепелки и голуби, привезенные с континента, конечно, не в состоянии решить проблему с едой на острове в ближайшее время, но оставленные на острове баркасы, португальские шлюпки и рыбацкие лодки, собранные вдоль пути на юг, теперь создают небольшую рыболовецкую флотилию, необходимую для обеспечения питания островитян.

Позже должен быть построен маленький поселок, в котором есть ремесленники и батюшка с церковью. Конечно же, господский дом, строящийся все по тому же принципу козацкого куреня, имеющего отличия только в том, что здесь нет бревен и почти все надо строить из камня. Тем более что есть уже кому жить в доме.

Личный живой ясырь атамана буквально в самом начале похода оказался в виде дворянки Софьи из Далматинской республики, имевшей неосторожность вместе с отцом находиться в пригороде Рима, на который неожиданно напали черноморские козаки. Отца отпустили за выкупом, а ясырку оставили у атамана.

Как атаману Стеньке Разину, так и атаману Ингварю от козаков выделили живой ясырь – католичку Софью. По обычаю от нетронутого живого ясака атаман не должен отказываться, иначе живой ясак в походе может быть убит, из принципа: да не достанься же ты никому. Ведь даже атаман не возжелал!

ДИКОЕ ВРЕМЯ И ДИКИЕ НРАВЫ ДИКОГО ПОЛЯ.

Пришлось, как говорится, тронуть, и еще раз тронуть, и еще тронуть новые живые ясыри. Двуногая добыча черкеса даже говорить не имеет права, без добра хозяина, а уж высказывать свое мнение… И черкес не может отходить от обычаев. Иначе, что же он за черкес? Да и плотские утехи нормальному мужику не чужды. Иначе что же он за мужик?

От обычаев черкесских отойти никак нельзя, на то есть дядька и сивоусые, следящие за выполнением обычаев, традиций и правильным дележом «дувана» и увеличением числа крови черкесской.

Поэтому, когда корабли пришли к острову Вознесения, отсутствовали проблемы с женщинами для козаков и атаманов, были проблемы одни, куда их девать потом. Ведь не везти же домой на огромные расстояния девиц для пяти десятков козаков в кораблике, в котором места едва хватает на воинов. Поэтому жестокость соседствовала с холодным расчетом – использовал и бросил. Или убил «персидскую княжну» как Разин, освободив место для более ценной и менее габаритной добычи.

Дворянский ясырь женского пола князя Ингваря в итоге должен был поселиться в господском доме, дожидаясь нового приезда владетеля. Самой старшей ясачной владетеля по происхождению, уму и красоте оказалась Софья, живо принявшая православие и заботы над походным домом господина и его обустройством.

Ровно две недели спустя, переждав небольшой шторм, опустевшие корабли покинули остров Вознесения, начиная долгий путь домой.

На острове осталось четыре сотни людей, создавших, можно сказать, маленький средневековый интернат, управляемый вассалом Тюдором сыном Никона из Камары, будущий господский дом, возглавляемый ясыркой – ключницей Софьей с двумя помощницами из бедных дворянских семей Испании и Италии. Весь остров оставался под контролем и благословением отца Йохана, вместе с двумя послушниками, обязанными в будущем вести летопись острова и погоды, вести службы в будущей церкви и занятия с ямаками и членами их семей.

Также был назначен командир порта – войнук Курма из Гарта, на которого замыкались рыбацкие промыслы. Еще один войнук, Бабиджа из Карани, должен был развить разведение на острове голубей, построив много голубятен, с помощью которых изготовлять селитру для производства вместе с вулканической серой пороха.

Головой куреня и строящегося на его основе вначале блокгауза, а потом и форта я назначил войнука Афендике из Чоргуни, который должен был стать казначеем куреня и маркграфа. Еще трех сивоусых удалось уговорить стать старейшинами рады, судьей, кантажным и обозным нового островного куреня и наставниками молодых козаков.

Обратный путь занял семь дней; несмотря на то, что суда были разгруженными, поэтому скорость немного возросла, пришлось идти на встречных ветрах, пересекая сносящее в океан течение.

Теперь не заботясь о том, чтобы идти прямо до берега, совершаем переход по океану до острова Бисагуш, спрямляя маршрут и идя на север не в условиях видимости берега, а по прямой, выигрывая как минимум двое суток.

Долгожданный берег встретил отряд судов видом развалин и пожарищ на месте бывших португальских поселков, указывая на следы налета шайки козаков.

После полудня навстречу отряду вышел дозорный шаик, спрятавшийся в засаде в зарослях манговых деревьев. Наступило радостное воссоединение днепровского отряда. Радость встречающих была настоящей, заведенная невесть куда – на край света – козачья шайка за период нашего отсутствия провела несколько рейдов вдоль побережья, буквально зачистив местность на полтысячи километров в округе, тщательно и систематично вырезав всех в португальских и союзных им негритянских поселениях.

Теперь, перегруженные добычей и ясырем, козаки стояли перед серьезной проблемой. Что делать с трофеями? И что делать с выжившими пленниками, не только женского, но и мужского пола?

Ждали возвращения ушедших в океан кораблей. Куренной Ингварь обещал вывезти весь живой ясырь и пленных воинов.