Так как со стороны бея Ингваря посаженого отца представлял принц Ага-Магмуть, то невесту из рода Пшизаг вместе с отцом князем Херотко представляли наследники адыгских родов – Бабука и Пшимаф, и абхазского – Ачба.

На следующий день, в субботу, весь одетый в белое жених прибыл вместе со сватами – покупать у будущего тестя не коня, конечно, а шаик, чем несказанно удивил многих, в том числе и невесту. Не ждали, а я для этого специально еще за три недели уточнял у заезжих торговцев азиатского типа такой вопрос: «А есть ли у князя Херотко свои шайки?» Выяснилось: Есть!

Морскому лорду лошади не нужны! Нам корабли подавай!

Вот так и получилось. Куда деться будущему тестю? Так я и денег не потерял, и на невесту посмотрел. Каково было удивление, в том числе и у «ледяной королевы» по имени Лилиана, при объявлении покупки во дворе небольшого замка, рядом с приготовленной к смотру женихом тройкой прекрасных скакунов кабардинской породы, мне было приятно посмотреть. Немая сцена, в которой удалось рассмотреть эмоции аристократов, длилась недолго. Спустя несколько минут небольшая кавалькада всадников уже направилась к пирсу, где спустя некоторое время жених мгновенно, даже не торгуясь, чем вновь поверг всех в удивление, покупает задорого кораблик.

Да, они же привыкли на Востоке торговаться, а моя задача постараться сломать стереотипы в отношении жениха.

Свежеиспеченный черкесский князь был самого малого ранга, а невеста – двоюродная племянница царских кровей из рода Пшимаф, явно более высокого происхождения, по сравнению с каким-то служилым князем. Конечно, Феодориты признали своего вассала как старинного рода, и даже не черкесского, а готского, но все равно служилый князь – не ровня наследниками Бабука и Ачба.

Мне требовалось создать впечатление о себе как о неординарной личности. Они нас – традициями и происхождением, а мы их психологией. Посмотрим, что далее будет.

Далее, в отличие от адыгской традиции, невесту не воровали, а привезли вечером на следующий день, в настоящей карете из Бабук-аула, прямо к огороженному полотнищами участку, внутри которого разместились палатки жениха и несколько рядов столов.

Принцесса Халия приняла невесту вместо матери жениха, а две ее фрейлины из воспитанниц Мангупа – свиту невесты на переезде из дома к палатке. Далее невеста, пройдясь по красной ковровой дорожке, оказалась в моем временном распоряжении.

Под дождем зерна и золотых монет, в туннеле из дворян с перекрещенными и звенящими саблями над головой новобрачных, мы прошлись до порога палатки, где невеста оказалась на руках жениха и была бережно перенесена в огромный шатер принцев, символизирующий дом мужа.

Далее. Стоило только нам оказаться внутри, вне глаз гостей и родичей, как красавица превратилась во властную правительницу. Раз, и юнец оказался отстранен от вожделенного царственного тела и поставлен на место. Дважды вдова очень быстро и не мешкая отправилась в палатку невесты, отправив будущего или уже настоящего молодого мужа ко входу в палатку.

– Потом поговорим. Сейчас надо делать, что говорят старшие, – коротко и ясно, привыкшая управлять людьми, молодая женщина направила нового мужа на церемонию.

Иди и жди подсказок со стороны «тамады» в роли молодого мужа, и делай что надо – такая роль у свежеиспеченного третьего мужа.

Быстро и деловито посыпав каким-то зерном или чем-то подобным по всему шатру, невеста ушла в свою палатку. Только вот молодой, судя по всему, по уши влюбившийся во внеземную красоту невесты, высокий, казалось бы, нескладный новик, каким-то образом отличившийся в походе, вдруг взял и вложил в руки будущей жене маленькую коробочку с бантиком из золотистой бумаги на крышечке.

Невеста заняла место в уголке маленькой палатки, куда началось паломничество гостей жениха на свадьбе и родичей невесты, и ее детей.

Далее зажатая в руке коробочка, завязанная бумажным золотистым бантиком, все же привлекла внимание, казалось бы, умудренной жизненным опытом молодой женщины. То, что оказалось внутри, было невероятно самим фактом своего существования. Внутри оказались маленькие, словно детские, по сравнению с гирляндой сегментных золотых серег невесты, сережки из розового коралла.

Чуть-чуть белого золота и настоящая розочка всего с вишню размером, выточенная из дорогого даже для царей розового коралла. Дороже бывает только черный коралл, о котором только говорят, но редко, кто видел. Тонкая работа неизвестного мастера превратила светло-розовый коралл в нежный цветок цветущей розы. Каждый лепесток равномерного цвета и без трещинок, слегка стеклянный и мифический. Символ бессмертия и счастья, мудрости и долголетия, защиты от беды, бурь и ураганов, настоящий оберег путешественников. Настоящий царский подарок от новика, появившегося в свите правителей Мангупа менее полугода назад, без рода и племени, но, как оказалось, еще с доосманской родословной.

Там же, в коробочке, рядом с бесценными сережками лежал и маленький золотой перстенек с черным квадратным камушком неведомого драгоценного камня и простотой в форме.

Маленький, всего пять миллиметров по грани черный сапфир, в простой оправе женского перстня в XVI веке в далеком от Юго-Восточной Азии кавказском поселке, конечно, не походил на всемирно известную печать Соломона, описание которой знает каждая царственная семья и настоящая аристократка, но это ведь тоже легенда. Хоть и маленький, но «камень королей» и самый мощный оберег монархов в подарок невесте!

И это подарки безродного!