По оружию меня тоже не обидели, выделив в долю – пару 140-миллиметровых (четырехтонных) венецианских кулеврин и трех канониров из расчетов этих орудий, шесть вертлюгов, три сотни килограммов пороха (десяток бочонков), оружие и снаряжение наемников и идальго. Из казны султана за поход мне выделили почти шесть сотен динаров, полностью компенсировав и даже больше мои затраты на поход.

Все равно, на фоне побед по итогам похода крымского хана Девлета I Гирея и приданных ему войск из состава черкес днепровских, кубанских и донских, захвативших Москву, возвращение из морского похода прошло почти незамеченным.

Благородный ясырь маркиза Ингваря и забота о нем моих сеньоров, на фоне десятков плененных бояр и их сынов, терялся. Почти три сотни золотых, которые также были внесены в казну принцев мангупских, и четыре сотни динаров пожертвований в казну Готийской митрополии казались почти незаметными на фоне итогов набега на Москву в мае 1571 года.

Итог похода маркиза – ясен и прост. Смог подтвердить звание и удачливо выжить там, где другие положили свои головы. Осыпан милостью султана и подтвердил звание отцов – очень даже неплохо, видно, не ошиблись. Только все равно такой вассал не очень-то и ценен для владетелей Мангупского эйялета. Маркграф Камары и Мигии не может использоваться в походах по суше, основном театре действий сил мангупских принцев.

Небольшой, всего до трех тысяч готских стрелков, отряд сил мангупских владений использовался в основном как силы усиления походов крымских ханов в их набегах на Московию, Речь Посполитую и персидские владения. Именно поэтому ценности вдруг ниоткуда появившегося морского рейса Ингваря в будущих планах принцев не отражалось. Чего нельзя было сказать о замыслах самого маркграфа.

Еще на переходах от Крита, на собрании «сивоусых» атаман Ингварь изложил план на следующий год, с точки зрения «похода за зипунами», независимо от планов морской кампании османов, при этом прикрываясь продолжающейся войной со Священной Лигой. Мной был предложен дальний поход через все Средиземноморье с выходом в Атлантику. Предложил каждому атаману отряда по острову во владение на землях, никак не подчиненных какому-либо владетелю. На островах и территориях, которые я собирался объявить землями мангупским принцев. Для чего надо было уговорить пойти со мной в море не только атаманов, но и одного из принцев или лицо, их представляющее, совершив поход уже в этом году, тогда, когда на Днепре и в Крыму будет зима, а на островах, которые я решил захватить, – лето.

Замахнуться я решил ни много ни мало, а на Фолклендские острова и будущий Буэнос-Айрес. Там рядом. Почти! Если судить по меркам планетарного масштаба! Есть и всем известный будущий город с названием Рио-де-Жанейро – чем не столица Нового Мангупа, или Новой Готии. Там, на островах Южной Атлантики, вполне можно основать княжество Фолклендское и Готийскую Сечу, в бассейне реки Параны Южной Америки, подчиненную мангупским принцам.

Именно с таким предложением я решил обратиться к владетелям Готии и Готской митрополии. Тем более, всегда можно сослаться на то, что ранее эти земли принадлежали моим предкам. Именно оттуда и сведения о неизведанных землях.

Я решил использовать ресурсы Феодоритов Черноморья, по аналогу с политикой Курляндского герцогства, которое из далекого Балтийского моря смогло колонизировать Тортугу в Карибском море.

Тортугу тоже можно при желании сделать вотчиной владетеля Камары и Мигии. Только подрасти необходимо в силах и политике.

Чем отличается Готия от Курляндии? Почему нельзя совершить такой же поход из Черноморья и заняться морской экспансией козачьего сословия в новом направлении, используя возможности Османской империи, на пике ее могущества?

Возможности козачества в освоении новых земель не понаслышке, а наяву подтверждены Ермаком, Хабаровым и Дежневым, и другими героями козацкого роду, в освоении Сибири и Дальнего Востока, Аляски и Калифорнии. Тем более что вклад денег в этом случае у владетелей Мангупа будет по минимуму. Правителям надо только дать добро и помочь небольшими войсками со снаряжением, озадачив купечество, обеспечив ему сверхдоходы от государственных заказов и будущих прибылей.

Торжественный прием, благословение и поддержку от Касим-бея и митрополита Готийского Констанция маркграф Ингварь получил, с разрешением отправляться в поход в январе следующего года.

Только цена покладистости вдруг оказалась удивительной. Маркграфа Мангупа решили женить на двадцатипятилетней вдовой абхазской княжне Лилиане, вдове Зураба Пшизага-Чаабалырхуа, владетеля Шхафита княжества Бабук и Чаабалырхуа княжества Сабедиано (Мегрелии), вассала князей Дадиани, оставшуюся с двумя малыми мальчиками, каждый из которых стал наследником двух княжеских родов. С ней прибыла молодая женщина – подруга принцессы Халии, в свое время выросшая во дворце владык Мангупа.

Очень даже вовремя подвернулся единственный вассал из ортодоксов (православных), далекий от князей Бабуков и князей Мангрелии. Молодая женщина с двумя детьми вдруг оказалась в центре большой политики, так как ее бывший муж был владетелем двух княжеств из двух подчиненных султану Селиму – государств Абхазии и Мангрелии. Наследник шапсугских князей рода Пшизаг, годовалый Симон, и трехлетний наследник адыгских князей Хаджи рода Чаабалырхуа – дети, которые должны по решению совета старших князей наследовать княжества матери и отца, единственных наследников своих родов. Таким образом, муж княжны Лилианы должен был стать чем-то вроде принца-консорта при правительнице княжеств, которыми фактически управляли дяди наследников. Факт замужества княгини устранял возможность неконтролированного захвата территорий третьей стороной, через насильственную женитьбу на вдове.

То, что муж намного младше жены, никого не смущало, это и так огромная честь – безродному, но проявившему себя новоявленному вассалу принцев, взять в жены черкесскую княгиню.

За княжной Лилианой в приданое, кроме титула, выделялось адыгское поместье, а также земли Чаабалырхуа в Мангрелии, маленький кусочек побережья княжества из двух аулов Лыгох и Хатлапе в Абхазии возле будущего Сочи, с правом наследования владений, титула и фамилии наследникам Пшизага – Чаабалырхуа, абхазское селение Шхафит для наследников бея Ингваря.

Свадьба планировалась в декабре в Абхазии. Согласия или отказа маркграфа Мангупского от бракосочетания не требовалось, в политике нет чувств, тем более, в планах дипломатии владетелей Мангупа и их отношениях с князьями Чачба и Бабук. Осталось, только поклонившись, благодарить за оказанную честь и заботу принцев и даже не только принцев; как оказалось, в этом браке заинтересован и митрополит Констанций, пытающийся наладить связи с церковниками Западной Грузии, которые подчинились мцхетскому католикосу.