Предисловие неюриста

Справедливость — одно из важнейших требований гражданина по отношению к власти. Главный институт власти, обеспечивающий справедливость это суд. Сегодня в России ведутся бесконечные дискуссии о степени независимости суда, поскольку создается впечатление (и для этого есть основания!), что исполнительная власть, которой нужен суд послушный, пытается всячески выкручивать руки власти судебной, чтобы сделать её по-советски управляемой. Здесь следует упомянуть и целый ряд инициатив, ущемляющих независимый статус судей (возраст отставки, широкие основания для дисциплинарной ответственности, механизмы для усиления послушания председателей судов). Судью стало легко уволить с должности даже за критику верховной судебной власти.

Одновременно все более «нормальным» стало выглядеть «телефонное право», когда решение судье диктовалось высокостатусным чиновником. Ко всему сегодняшний суд изъязвлен коррупцией.

Особенно печально действенное давление следствия на суд, поскольку эффективность следствия оценивается долей выигранных в суде дел. Отсюда проблема неравенства сторон в судебном процессе, когда представитель власти для судьи важнее гражданина. Эта ситуация логично попадает на уже подготовленную почву. Правосознание судьи до сих пор воспитывается на позитивистской концепции, что суд — как винтик государственной машины — обязан «карать». В то же время концепция естественного права, лежащая в основе правосудия во многих современных государствах, видит судью как независимого арбитра в конфликте государства и гражданина.

Как итог, в российском уголовном процессе абсолютно доминирует тотально обвинительный уклон. Доля оправдательных приговоров из года в год не превышает одного процента (в современной Европе примерно 15 %, а в царской России около 30 %!).

И вот перед нами размышления о судейской практике человека, который за свою многолетнюю деятельность в статусе судьи вынес оправдательных приговоров на два порядка (!) больше, нежели судья среднестатистический. Эта цифра вполне сравнима со среднеевропейской.

Презумпция невиновности — один из основополагающих принципов уголовного судопроизводства — нередко остается лишь формальной и малозначимой в правоприменительной практике. Однако для тех судей, которые высоко ценят свою репутацию и ориентированы на беспристрастность, установление (не)виновности часто упирается в проблему неустранимых противоречий, когда субъективность собственного решения становится предметом глубокой рефлексии (не хочу употреблять труднодефинированное понятие «совесть»). И здесь на первый план выступает широко дискутируемая функция судейского усмотрения, которая в публичности оценивается как чуть ли не «судебный произвол», а на практике должна рассматриваться как важнейшая гарантия независимости судьи.

Разумеется, каждый судья зависим от своего собственного биографического капитала, от истории его социализации (как воспитывали, как и чему учили), от его профессионального, да и вообще жизненного опыта. Он должен понимать, что неосознанно ангажирован всем этим опытом. И в этом самая трудная часть размышлений над принятием решения, поскольку судья постоянно должен рефлектировать по поводу того, а почему, собственно, он об этом думает так или иначе. Как социолог, я полагаю, что «истины» не существует, есть лишь интерпретация фактов. И потому в полном смысле слова «объективность» невозможна. Но к ней надо стремиться! И последнее важно для автора этой книги.

Когда я конструирую образ Владимира Арсентьева по его искренним текстам, то в нашем погрязшем в цинизме обществе вспоминаю образ православного священника из стихотворения Бориса Слуцкого: