— Да помилуйте, если не я, то Козлов уж непременно воспользуется исчезновением старинной нашей, естественной границы. Так отчего же мне не поспешить? Да и дело-то в одном лужке и заключается, поверьте.

Александр, не имея больше сил укорять того, в жилах которого текла старинная кровь, просто выложил деньги из конверта и отдал их просителю. План же и текст прошения оставил, предложив дворянину зайти через неделю. Дворянин, хоть и раскланялся, уходя, очень любезно, но всем своим видом показал, что он недоумевает.

«Ага! — снова успокоил себя Александр. — Ведь все к тому же самому прежнему столоначальнику идут! Вот же бестия какая был — тут и там успевал обчикать дельце, как здесь говорят!»

Через час явился красный лицом, полный и громко пыхтящий горлом человек. Постояв, схватившись за поручень барьера и отдуваясь некоторое время, он заговорил, чуть ли не плача:

— Ведь не успел, не успел, проворонил оного злодея Запольского! Я все потому, что постромки в дороге оборвались! Будь они неладны!

— Да кто вы, сударь, представьтесь? — удивился Александр такой неясной манере изъясняться.

— Козлов я, Козлов! — ударил себя в грудь кулаком краснолицый человек. — А Запольский, которого я по дороге встретил, сосед мой! Что, неужто про пересохшую Ольховку вам рассказывал, признайтесь? И межу за мзду переложить просил, а?

Александр облекся маской непроницаемости.

— Я вам, господин Козлов, ни в чем признаваться не обязан! Вы сами-то, собственно, чего от меня хотели?

— Как чего? — очень удивился Козлов. — Того же самого, что и Запольский. Сколько он вам дал, простите? — полез в карман сюртука Козлов.

— Что значит «дал»? — вскинул брови Александр. — Это вы о чем говорите, сударь? На что намекаете?

— Да и не намекаю, любезный а прямо спрашиваю: сколько он сунул вам в ручку, скажите, а тогда и я вам доброе слово скажу да ещё к нему изрядную прибавочку сделаю. Чего вы, собственно говоря, ершиться стали? Или опасаетесь чего? Не понимаю, постигнуть не могу!

— Это я, сударь, постигнуть не могу! — снова вскочил со стула Александр. — Вы, сударь, куда явились? В лавку овощную? Здесь вам, сударь, палата казенная, где денег не берут с посетителей, ибо все чиновники от казны жалованье получают! Или вам сие не известно?

Козлов стал ещё краснее лицом, чем прежде, растерянно посмотрел по сторонам, словно ища защиты и поддержки у других служителей палаты, но они, давая улыбки, опустили глаза, делая вид, что усердствуют над бумагами.

— Не берут, значит? — пробормотал он. — А прежде брали…

— Ну так то прежде! — сверкал глазами Александр, не зная, как умерть негодование. — Теперь же все иначе будет. Прочь идите отсюда сударь, покуда я жандармов не вызвал!

И Александр царственным жестом указал Козлову на дверь. Дворянин постоял, поморгал и, качая головой, пыхтя, медленно пошел к выходу, все приговаривая дорогой: «Видно, Запольский, шельма, столько дал, что мне теперь и соваться смысла никакого нет. Вот же, объехал на козе Козлова! Шельма! Шельма!»

В шесть часов, когда присутствие закрывалось, к столу Александра подошел сияющий Суржиков:

— Ну, Василий Сергеич, лиха беда начало! Горячо вы за дело взялись, знаю обо всем. Только покажите-ка мне, что за прошение вам дворянчик принес.

В мгновенье ока Суржиков окинул взглядом прошение Запольского и сказал: