— Нет.

— Я уже сказал, что не причиню вам зла, — мужчина сел, потянулся, посмотрел мне прямо в глаза.

Я поежилась от такого пристального взгляда. Он рассматривал меня, изучал. Мне говорили, что я красива. Сын Матиса Карл постоянно пытался зажать меня где-нибудь, а некоторые мужчины в деревне смотрели нехорошо. Природа наградила меня длинными ногами и округлыми бедрами, тонкой талией и высокой не очень большой, но и не маленькой грудью. Мария говорила, что для похотливого мужика — я просто подарок, и велела носить свободную одежду. Чистейшие голубые глаза и черные прямые волосы, светлая кожа и чуть полноватые губы. Я пошла в маму, как и Той. Взгляд Кастора не походил на тот, что мне приходилось видеть в Форалле, в нем не было грязи. Я не могла не заметить, что мужчине нравилось то, что он видит. Впервые мне захотелось опустить глаза от приятного смущения.

— Что с ним? — спросил Кастор, разрушая неловкость. Я понимала, о чем он, но не знала, как рассказать.

— Боги знают, — пожала плечами, — родился таким. Не любит чужих, не любит прикосновений, почти не говорит.

— Я не заметил, — мягко улыбнулся мужчина. — Меня он не чурается, со мной говорит, только кажется немного отстраненным и двигается мало.

— Да, в те минуты, когда его не влечет к воде, он может совсем не двигаться. Погружается в свои мысли и просто сидит на месте, вырезая что-то из дерева.

— Трудно с ним? — этот вопрос заставил меня встрепенуться и заглянуть незнакомцу в лицо. Он будто смотрит в душу.

— Нет, совсем нет, — как странно говорить подобное перед тем, как я собираюсь отдать брата, с которым не справляюсь, монахам. Но мне бы не хотелось, чтобы Кастор подумал, будто Тойтон проблема для меня, что он какой-то буйный или что-то в этом роде. Глаза мужчины светились все той же теплотой, и я поняла, что мне хочется говорить с ним. — Возможно немного, но по иным причинам.

— По тем, что я наблюдал у обрыва? — и снова я не удержалась от взгляда на него.

— Ты очень проницателен, — осторожно заметила я.

— Мне говорили, — улыбнулся Кастор.

Я взяла палку и разворошила оставшиеся дрова в костре. Валун укрывал нас от ветра с моря. Ночь выдалась довольно теплая, но я снова поежилась. Молчание между нами не было неловким и, несмотря на его вопросы, я чувствовала себя уютно.

— Что ты забыл в Форалле? — решила задать интересующий меня вопрос. — Вряд ли тебя сюда сослали.

— Почему вряд ли?

— Те, кого сюда отправляет Тавос Громкий, не приходят в одиночку, к тому же верхом, — я указала на его брюки, потертые с внутренней стороны. — Так одежда изнашивается от частой езды на лошади.

Кастор негромко засмеялся и его лицо, в свете костра, стало выглядеть еще моложе и красивее. Насколько я могла судить, он был старше меня лет на десять, может чуть меньше. Искренняя улыбка и мягкие карие глаза сбивали с толку, мешая определить возраст. Еще у обрыва я заметила, что ростом он выше меня на целую голову и довольно хорошо сложен. Крепкий, выносливый, с прекрасной выправкой, словно служил в королевской армии. Во дворце я часто видела солдат и офицеров высшего состава. Их осанка выглядела точно так же. Волосы короткие, темные, но светлее чем мои. Высокие скулы, прямой нос, красивый рот, с чуть заостренными краями ложбинки, над верхней губой.

— К слову о проницательности, — не переставая улыбаться, сказал он, — что еще ты видишь?

— Ты солдат или офицер, — его брови метнулись вверх, улыбка растаяла, в глазах возник вопрос, — выправка, — в ответ кивок. — Возможно в прошлом, но поговаривают, что Тавос не отпускает своих солдат. Службу в его армии можно сменить лишь на сырую могилу.

Его взгляд стал острым, более серьезным, но не злым. Он достал из кармана грецкий орех, а потом кинжал откуда-то из-за спины. Аккуратно вскрыл скорлупу, вынул ядрышко и бросил мне. Глядя на орех на ладони, я чуть не захлебнулась восторгом. Столько лет прошло с тех пор, как я в последний раз видела орех. В Форалле они не растут. Во рту сразу появился привкус, возникший из памяти. Так захотелось откусить, но я удержалась. Тойтон даже не пробовал ни разу, решила оставить ему, сунула в карман.