— Ох, — наконец, улыбнулся он, — рад видеть тебя в добром здравии, мой мальчик. Что привело тебя сюда?

— И я рад, — Кастор прислонился к телеге рядом со стариком. — Были кое-какие дела, заботы, сами знаете.

И снова ничего определенного. Монах заботливо осмотрел Кастора, даже коснулся рукой его предплечья, словно убеждаясь, что тот и, правда, перед ним и в добром здравии.

— Есть изменения? — заговорщицким тоном спросил отец Парат.

— Не буду забегать далеко вперед, — замялся Кастор, бросая взгляд в нашу сторону. — Отец Парат, я хотел бы познакомить тебя с моими новыми друзьями. Это Кассия и ее брат Той.

— Кассия, — повторил монах, которому снова пришлось закрывать глаза от солнца. Он внимательно оглядел меня и перевел вопросительный взгляд на Кастора, который почему-то смутил моего спутника.

— Они из Форалла, — сказал он, — и у них есть к тебе просьба.

Земля ушла из — под ног. По спине пробежал холодок, и я вцепилась в ладонь брата. Кастор смотрел в мои глаза пронзительно, словно копошился в душе, словно вытаскивал из нее все сокрытое. Он точно знал, куда нас вел. Ни о чем не спрашивал, знал. Этот взгляд причинил боль, поселил внутри стужу. И самым страшным в нём было то, что он не осуждал, не бросал обвинений. Это были глаза не согласные со мной, но понимающие, что я делаю и зачем.

— Что же это за просьба, сынок? — монах снова посмотрел на меня.

— Кассия хотела бы доверить вам брата, — в то время, как мой язык буквально прилип к нёбу, Кастор с такой легкостью произнес эти чудовищные слова. — Мальчик страдает недугом, который причиняет им обоим…, скажем так, беспокойство. И оно выражается в том, что Тойтон подвергает себя опасности. Кассия вынуждена работать, чтобы прокормить их обоих, а присматривать за братом некому.

Я не видела больше ничего, кроме лица Кастора. Его теплые глаза, окруженные густыми ресницами, смотрели открыто. Весь мир уменьшился до размеров этого человека, который взял на себя моё бремя. Я совершенно точно знала, что мое решение не нравится ему, поняла, наконец, что он ждал, что я его изменю. Никто еще не делал для меня ничего подобного.

— Это решение далось Кассии очень нелегко, — проговорил он, продолжая топить меня в своих глазах, — но жизнь брата превыше всего. Как только у нее все наладится, Кассиопея заберет его обратно.

В голове прочно засела мысль, что Кастор слышал мой разговор с Марией. Такое возможно? Вероятно. А иначе, как еще объяснить всё то, что сейчас происходило?

— Что ж, — задумался монах, потирая подбородок, — наша обитель всегда открыта для нуждающихся. Я отправляюсь завтра утром, могу забрать мальчика с собой. Пожалуй, доверю его отцу Латику, он славится титаническим терпением. Сам-то я на месте не сижу, ты знаешь, мальчик мой. Вечно в пути.

— Да, отец, спасибо, — Кастор опять приложил ладонь к сердцу. — Тогда мы заночуем здесь, а утром проводим тебя.

— Вот и хорошо, вот и славно, — монах тяжело спустился на землю, опираясь на руку Кастора. — Старые кости застыли, засиделся я, да, и очередь моя подошла.

Я, так и не проронив ни слова, наблюдала, как старик спускается по ступеням, чуть приподнимает подол рясы и усаживается на колени у самой воды.

— Почему ты это сделал? — севшим от волнения голосом, спросила я мужчину, тоже наблюдавшего за монахом. — Ты ведь не согласен со мной.

— Не согласен, — кивнул Кастор. — Если интересно мое мнение, то у тебя не так много близких, чтобы разбрасываться ими. Поправь меня, если я не прав, но ведь твоя семья им и ограничивается?

Я лишь кивнула в ответ, тем самым подтверждая его слова.