Если Пристанище казалось дырой, то для притона Крайма вообще слова приличного не существовало. Названия у него не было, вывески тоже. Приземистый, чуть покосившийся домишко с грязными окнами и хлипкой дверью. Два охранника Милдрет той же ночью отволокли меня в этот крысятник.

Полы здесь явно давно не мыли, воздух и, кажется, даже стены пропитались запахом пота, дешевого табака и мочи. Несколько засаленных столов и стульев с перемотанными ножками, стойка подающего и старый, полуразвалившийся очаг, единственный светлый островок в этом кошмаре. Лохматые девицы в штопаных платьях с грязными передниками, некоторые и с красочными следами побоев, уже приступили к работе. Они сидели на коленях у грязных моряков, терлись о них или же вели наверх, в комнаты. Я в ужасе проследила за одной такой парочкой, которая поднималась по кривой лестнице со сломанными перилами. Рыбак мерзко ухмылялся и хватал, идущую впереди, девушку за зад, а она хихикала и игриво шлепала его по рукам. Кровь застыла в жилах, как только я представила, чем они займутся наверху. Непроизвольно сделала шаг назад и врезалась в грудь Летрока, который тут же вцепился в мое плечо, пресекая любые попытки бежать.

Как только мы стали продвигаться к стойке, все взгляды разом обратились к нам. Мне казалось, что с каждым шагом грязь и зловоние этого места обволакивают меня, словно берут в плен, чтобы никогда не выпустить. Я проваливалась в бездну отчаяния, нищеты и полной безнадежности. Господи, ну почему я не послушала Кастора? От этой мысли стало так больно, что захотелось выть и рвать на себе волосы. Внутренности бунтовали, против нового места жительства, к горлу подступила тошнота. Мне казалось, что безумие вот-вот настигнет мою несчастную голову. Я дернулась, но пальцы Летрока сжались сильнее, и он шикнул на меня, продолжая насильно волочить к подающему. Я завертела головой в поисках чего-нибудь тяжелого и путей отхода, но выход здесь, похоже, был один, а достаточно быстро схватить что-то угрожающее этому громиле я не смогу.

У стойки стоял сам Крайм, худощавый человек с кривой ухмылкой и цепким взглядом, прежде я уже видела его в Пристанище. Он тут же оценил меня и протянул Летроку мешок с монетами.

— Как договорились, — кивнул хозяин. — Бросьте ее за стойку, чуть позже я ей растолкую, что да как в моем заведении.

Летрок так и сделал, затащил меня за стойку, открыл дверь, которую я сразу не заметила, похоже кладовую, и впихнул внутрь.

— Советую быть сговорчивее, — негромко, даже не глядя на меня, сказал он. — У Милдрет рука тяжелая, а Крайм и вовсе животное.

Я не смогла сдержать стон, когда дверь закрылась за его спиной. Бросилась к ней и ударила кулаком, раз, а потом еще один и еще.

— Тихо там! — рявкнул Крайм, и я обессилено рухнула на колени.

Тело мое дрожало от страха и омерзения. Здесь воняло почти так же, как и за дверью. Послышался писк из дальнего угла, и это стало последней каплей. Я схватилась за голову и беззвучно заорала что было мочи. Кричала до тех пор, пока сил не осталось и меня не вывернуло на пол. Страх сводил с ума, а предательское воображение рисовало в голове самые отвратительные картинки моей дальнейшей жизни. Я рыдала и не могла остановиться. Неужели именно здесь я закончу свои дни? Неужели судьба уготовила мне именно такое существование? Я должна смириться с тем, что потасканные, вонючие мужланы будут касаться меня, где хотят и когда хотят?

Я сидела на полу и тряслась, когда услышала, что народу в притоне прибавилось. Громкий неприятный смех раздавался со всех сторон, гомон и звук с силой ударяющихся о стол кружек. Там, за дверью, пьяных становилось все больше. Интересно, кому подсунет меня Крайм? Нет, думать об этом было невыносимо! А я еще считала, что жизнь в Форалле невыносима! От этой мысли пробрал смех — отрывистый, угрожающий обернуться затяжной истерикой.

Дверь открылась, и Крайм заслонил собой свет, я машинально поднесла руку к глазам.

— Выходи, — коротко велел он и посторонился.

Тело вновь свело конвульсиями. Если я сейчас выйду, то все это станет реальностью, будто окажется правдой, от которой не спрятаться, не скрыться. Так и не дождавшись, хозяин сам шагнул в поем и навис надо мной. Он взял меня за отворот платья и потянул на себя, приближая мое лицо к своему.

— Послушай меня, девочка. Ты теперь моя собственность и будет лучше для всех, если ты сразу уяснишь, что все мои приказы выполняются по первому требованию, — голос его врезался в голову, словно тяжелый молоток, бьющий о металл. — Как подметил Летрок, я не Милдрет, у меня не покапризничаешь. Я вот этими самыми руками выбью из тебя всю твою строптивость!

Он услужливо продемонстрировал свои хоть и не такие огромные, как у охраны хозяйки Пристанища, но все же крепкие кулаки. Его колючие глаза смотрели так пристально, словно он искал ответ в моих.

— Наверное, ты уже заметила, что синяки, ссадины и даже переломы не смущают ни меня, ни всех этих бедолаг, что приходят не любоваться на твое личико, а получить удовольствие. Им, в общем-то, все равно с каким лицом ты будешь их ублажать.

Более омерзительной речи мне слышать не приходилось. Мысли в голове ускорили свой поток. Бегство, только бегство! Или смерть! Я не стану одной из этих девиц!

— Эй, Катл! — крикнул Крайм, кому-то позади себя. — Ты вроде говорил, что будешь рад первым сорвать этот цветок?!