Веннер-Грен впервые приехал на Багамы в 1938 году, привлеченный отсутствием подоходного налога и тем, что это была полезная база для его операций в Северной и Южной Америке. Он уже основал Банк Багамских островов, связанный с кельнским банком Штайна, и построил поместье площадью 700 акров на острове Хог, которое он назвал «Шангри-Ла». Здесь он развлекал Грету Гарбо и Марлен Дитрих и создал сады по образцу версальских, наполненные экзотическими птицами, цветами и деревьями, в которых работало более тысячи сотрудников. К весне и лету 1941 года в проекте «Остров свиней» было занято более 15 процентов от общей численности рабочей силы Нассау.
Но деятельность Веннер-Грена вызывала беспокойство. Ходили слухи, что его роль заключалась в развитии связей с Южной Америкой от имени держав Оси – в частности, Мексики, которая, помимо своего нефтяного и минерального потенциала, сыграла бы важную роль, если б Соединенные Штаты на своей границе вступили в войну, – и что новая гавань Веннер-Грен должна была обеспечивать немецкие суда убежищем.
В сентябре 1940 года было подписано англо-американское соглашение об обмене пятидесяти американских эсминцев в обмен на базы на Бермудских и Багамских островах. В настоящее время острова приобретают важное стратегическое значение. В ноябре 1940 года Лесли Хип, министр по делам колоний и фактически заместитель губернатора, встретился с консулом США Джоном Дайем, обеспокоенным аэрофотоснимками, сделанными архитектором Веннер-Грена на Маягуане, острове, предназначенном для американской базы. Было решено, что отныне аэрофотосъемка должна быть запрещена.
«Аксель Веннер-Грен с 1 ноября 1939 года постоянно входил и выходил из гавани Нассау на своей яхте, оснащенной мощными радиоантеннами», – отметил 20 ноября официальный представитель Госдепартамента Г. А. Гордон коллеге из Госдепартамента Флетчеру Уоррену. «На этой яхте работают бывшие офицеры шведского военно-морского флота, которые, по словам моего информатора, определенно и открыто настроены пронацистски»[332].
Именно на его яхте «Южный крест» Виндзоры совершили свой первый визит в Соединенные Штаты после прибытия на Багамы. «Мунарго», регулярное пассажирское судно, курсировавшее между Майами и Нассау, отменило свои рейсы, и Веннер-Грен предложил перевезти пару, когда Уоллис понадобилась стоматологическая помощь по поводу инфицированного зуба. Они уехали 9 декабря, через четыре года после того, как герцог подписал Документ об отречении.
Это был первый визит герцога в страну с 1924 года, а ее – с 1933 года, и теперь это стало возможным после того, как Рузвельт одержал победу на ноябрьских президентских выборах. Толпа из 12 000 человек ждала их – и 27 единиц багажа – на набережной, а еще 8000 выстроились вдоль улиц, ведущих к больнице Святого Франциска.
Но Веннер-Грен был прикован к порту как подозреваемый в подрывной деятельности, и ФБР следило за их передвижениями. «До того, как Англия и Германия стали военными врагами, эта пара посещала Гитлера и, как известно, была друзьями нацистов, – говорилось в отчете ФБР. – Совсем недавно в «Бостон стенограмме» ее иностранный корреспондент Лиланд Стоу подробно рассказал об их тесных связях с фон Риббентропом и Гитлером, особенно с миссис Симпсон-Виндзор»[333].
Все это было противопоставлено продолжающимся мирным шагам Германии. В декабре Адольф Берле отметил в своем дневнике, что он видел отчет ФБР о том, что «сэр Уильям Уайзман и Фриц Видеман, генеральный консул Германии, вместе готовили некоторые мирные шаги. Уайзман рассчитывает сделать это через свои контакты с лордом Галифаксом в обход Лотиана»[334]. Также в качестве посредника была задействована Стефани Хоэнлоэ, бывшая соседка Уоллис по Брайанстон-корту, близкая подруга Бедо и Геринга, которую Берле охарактеризовал как «опытную в международных интригах»[335].
В течение осени 1940 года Уайзман провел серию встреч с Джеймсом Муни, главой General Motors, чтобы обсудить посредничество в заключении мира путем переговоров с Германией. Также в этом участвовал архиепископ Нью-Йорка кардинал Фрэнсис Спеллман. В начале декабря даже было высказано предположение о том, что герцога Виндзорского привезут под прикрытием игры в гольф в Кэт-Кей 6 января[336].
12 декабря скончался посол Великобритании в Вашингтоне, – будучи христианским ученым, Филип Лотиан отказался от простого медицинского лечения, которое спасло бы ему жизнь. Герцог, который лоббировал Лондон и Вашингтон, чтобы стать его преемником, воспользовался возможностью провести пресс-конференцию. Это вызвало еще большее раздражение у британских властей.
Вернувшись на остров, Виндзоры смогли переехать в отремонтированный Правительственный дом. До этого они жили в двадцатикомнатном Вестборне, принадлежащем сэру Гарри Оуксу – титул баронета был присвоен за финансирование реконструкции больницы Святого Георгия на углу Гайд-парка в 1939 году – самому богатому жителю Багамских островов. Коренастый и грубоватый мужчина, сколотивший состояние на золотых приисках в Канаде, он прибыл на Багамы в начале 1930-х годов, привлеченный отсутствием подоходного налога и 2-процентным налогом на наследство.
Оукс был крупнейшим владельцем недвижимости на Нью-Провиденсе – в какой-то момент, по оценкам, он владел третью острова, – и был избран первым в Палату собрания и Законодательный совет[337]. Ему принадлежал отель British Colonial с мавританской розовой штукатуркой, где почти все сотрудники были темнокожими, и он финансировал, среди прочего, аэропорт, водопровод и ботанический сад, разработал автобусную линию для доставки рабочих из города Грант и пожертвовал более 1 миллиона долларов местным благотворительным организациям[338]. Щедрый благодетель, он должен был стать важным союзником герцога.
Через несколько дней после возвращения Эдуард встретился с Рузвельтом – в багамских водах на борту Tuscaloosa, инспектирующего потенциальные военно-морские базы в Карибском бассейне в рамках Закона о ленд-лизе, – чтобы обсудить базы, экономическое будущее островов и то, как Гражданский корпус охраны природы и программа помощи по безработице могут быть адаптированы для Багамских островов. Это должна была быть первая из дюжины встреч двух мужчин во время войны.
Почти сразу по возвращении из Соединенных Штатов герцог 20 декабря дал двухчасовое интервью редактору популярного американского еженедельного журнала «Журнал Свободы» Фултону Уорслеру, который был близким другом Рузвельта и исповедовал изоляционизм. По словам сына Оурслера, после интервью Вивиан Друри, советник герцога, попросил Оурслера передать послание президенту: «Скажите мистеру Рузвельту, что, если он предложит вмешательство ради мира, прежде чем кто-либо в Англии сможет ему воспротивиться, герцог Виндзорский немедленно выступит с заявлением в его поддержку, что приведет к революции в Англии и принудит к миру»[339].
Три дня спустя Оурслер встретился с Рузвельтом в Белом доме – журналы показывают, что встреча состоялась между 10:50 и 11:40, хотя официальных записей о встрече не существует, – чтобы передать сообщение. Оурслер был потрясен, обнаружив, что «агенты министра по делам колоний слушали то, что сказал герцог, и то, что Друри сказал мне, и что этот отчет был отправлен в британское посольство, а посольство отправило его Рузвельту. Рузвельт точно знал, что я пришел ему сказать, еще до того, как я открыл рот»[340].
Дружба герцога с Веннер-Грен вызывала растущую тревогу как в британских, так и в американских официальных кругах. «Мистер Хопкинс упомянул о плачевном эффекте, который оказал недавний круиз герцога с мистером Веннер-Греном в Америке, и впоследствии он сказал мне, что, по его мнению, лорд Ллойд должен знать, что любые претензии мистера Веннер-Грена на близость или дружбу с членами администрации Соединенных Штатов были совершенно необоснованными, – сообщил личный секретарь Черчилля Джон Колвилл Кристоферу Иствуду, личному секретарю государственного секретаря по делам колоний. – Его считали опасным пронацистом, и за всей его деятельностью пристально следили»[341].
Министр по делам колоний предупредил герцога держаться подальше от «приятеля Геринга» и показал отчет МИ-6, подготовленный в ноябре 1939 года для сэра Чарльза Дандаса, предыдущего губернатора, который сам был встревожен деятельностью Веннер-Грена. «Возможно, это не произведет на него впечатления, но, по крайней мере, он получит дополнительное предупреждение!»[342] Герцог отказался верить своим чиновникам, ответив: «Он очень видный и важный житель Багамских островов, участвующий в различных схемах развития, наиболее выгодных для этой Колонии и дающих огромное количество рабочих мест. Я считаю, что он заслуживает всяческого поощрения»[343].
Министерство по делам колоний начало накапливать большие досье на Веннер-Грена и его планы. В одном из них, озаглавленном «Развитие и Веннер-Грен, Багамы, 1941 год», говорилось: «Материалы о мистере Веннер-Грене содержатся в 13131/39/40 «Защита» (секретно), из которого видно, что существуют серьезные опасения по поводу приверженности мистера У. нашему делу и, действительно, некоторые намеки на то, что он может быть вовлечен в акты экономической войны, направленные против союзников»[344].
Докладная записка Госдепартамента теперь привлекла внимание к тому факту, что и Веннер-Грен, и герцог были:
«…на встречах со многими видными и влиятельными американскими бизнесменами, особенно из штатов Среднего Запада, где в деловых кругах, по-видимому, преобладает строго коммерческая точка зрения на отношения между Соединенными Штатами и Германией. По-видимому, Веннер-Грен и герцог Виндзорский подчеркивают необходимость заключения мира путем переговоров в настоящее время из-за преимуществ, которые это даст американским деловым интересам. Я думаю, что за этим углом зрения следует внимательно наблюдать»[345].