Уоллис также посвятила себя военной работе, придав своей до сих пор довольно бесцельной жизни какой-то смысл. Она автоматически стала президентом Красного Креста и «Дочерей Британской империи», помогала с Садовым клубом Нассау. Герцогиня организовала обучение местных жителей основам гигиены, диеты и ухода за больными, организовала курсы домашней прислуги и открыла класс по рукоделию. Во время своих поездок в Соединенные Штаты она просила сети универмагов закупать багамские ювелирные изделия и ткачество.
Потрясенная высоким уровнем детской смертности среди небелого населения, она открыла клинику для детей матерей, больных сифилисом. Она тесно сотрудничала с Элис Хилл Джонс, местной чернокожей медсестрой, которая пыталась снизить уровень детской смертности, предоставив ей автомобиль, чтобы сэкономить на поездках в отдаленные районы на общественном транспорте. Здесь каждую среду днем работала жена губернатора, взвешивала и мыла младенцев, меняла подгузники, кормила их и укачивала, чтобы они заснули. Когда Палата собрания отказалась предоставить средства, герцог направил на это доход от одного из своих благотворительных фондов.
К сентябрю 1942 года строительство авиабаз было завершено, и безработица росла. Затем герцог организовал для 5000 багамцев работу в США, главным образом во Флориде, в качестве сельскохозяйственных рабочих. Новая инициатива, получившая название «Контракт» в честь документа, который они должны были подписать, длилась 6–9 месяцев и требовала, чтобы мужчины переводили 25 процентов своего заработка домой. Это не только помогло Соединенным Штатам, которым не хватало рабочей силы, но и обеспечило занятость и обучило сельскохозяйственным навыкам, которые багамцы смогли использовать по возвращении. К июлю 1944 года почти 6000 человек, двенадцатая часть населения, были вовлечены в «Контракт».
Однако многие попытки герцога диверсифицировать экономику по-прежнему терпели неудачу, поскольку Палата представителей отвергла его планы по программе общественных работ, подоходному налогу, законам о рабочем времени сотрудников магазинов, правах профсоюзов и компенсации работникам. Он постоянно терпел неудачу в своих попытках повысить заработную плату в соответствии со стоимостью жизни, которая во время войны выросла на 30 процентов.
Тем не менее он создал Комитет по экономическим расследованиям – первый официальный орган на Багамах, в котором в значительной степени были представлены небелые мужчины, – для развития островов. Когда он не смог договориться о председателе, то назначил себя на эту роль. Результатом стал эквивалент гражданских природоохранных лагерей Ф. Д. Рузвельта, которые стали известны как Виндзорские тренировочные фермы.
Но основной причиной напряженности в экономических инициативах были неуверенность правительства в способностях герцога и беспокойство по поводу того, что он вторгается в политически спорные области. В мае 1942 года государственный секретарь по делам колоний лорд Крэнборн написал Черчиллю, раздраженный тем, что Виндзор хотел отправить торговую делегацию в Вашингтон, утверждая, что «темы для обсуждения слишком тривиальны, чтобы оправдать его личное участие в качестве главы делегации, и особенно в вопросе контрактов, такая процедура поставила бы Государственный департамент в неловкое положение и могла вызвать недовольство»[399].
Что еще более важно, также оставались сомнения в лояльности Эдуарда. В феврале 1942 года офицер американской военно-морской разведки коммандер К. А. Перкинс сообщил Военно-морской разведке США, что есть основания полагать, что «значительные нацистские средства в течение прошлого года были переведены через Багамы в Мексику» и что герцог Виндзорский может быть «важным нацистским агентом»[400].
По словам Перкинса, Веннер-Грен вложил огромные инвестиции в Перу, в том числе в строительство гавани в заливе Чимбо, и в Мексику, где он участвовал в строительстве шоссе и создании «Совета по контролю за экспортом». В прессе появились сообщения о том, что Виндзоры планировали навестить двоюродного брата герцога, бывшего короля Румынии Кароля, который жил в Мексике. «Супруга Кэрол, а также общественная группа на этом курорте постоянно сообщали о пронацистских настроениях, – писал Перкинс. – Такие ассоциации указывают на то, что в сообщениях, полученных этим офисом, может быть что-то о том, что субъект (герцог Виндзорский) является пронацистом»[401].
Уоллес Б. Филлипс из Вашингтонского управления военно-морской разведки ответил, признав, что герцогиня была «яростно настроена против Британии», что Веннер-Грен «ничего хорошего не замышлял в Мексике» и что личность бывшего конюшего Великобритании Фрэнка Бадда, сейчас живущего в Мексике, требует расследования.
«Нам придется предпринять некоторые шаги, чтобы определить его отношение как к герцогу, так и к нацистам»[402].
В апреле 1942 года, без ведома герцога, Уоллис написала королеве Марии: «Для меня всегда было источником печали и сожаления, что я была причиной любого разделения, которое существует между матерью и сыном, и я не могу не чувствовать, что должны быть моменты, какими бы мимолетными они ни были, когда вы задаетесь вопросом, как Дэвид»[403]. Она предложила королеве принять уходящего епископа Нассау Джона Дауглиша, который «может рассказать вам, заменены ли все вещи, от которых отказался Дэвид, поведать о его работе и т. д., поделиться историей о том, как он бежал из Франции, оставив все свое имущество»[404].
Королева Мария действительно видела Дауглиша, бывшего капеллана военно-морского флота, и интересовалась делами своего сына, но, когда он заговорил о герцогине, «то столкнулся с каменной стеной незаинтересованности». Ее единственной реакцией было письмо герцогу несколько недель спустя, в котором она добавила: «Я посылаю любезное послание вашей жене»[405].
Семья по-прежнему с подозрением относилась к намерениям Уоллис, и король написал своей матери: «Интересно, каковы истинные мотивы ее письма… Я должен сказать, что я действительно чувствую себя немного подозрительно по этому поводу!!!» Добавив, что он только что видел премьер-министра, который получил письмо от герцога с просьбой сменить должность. «Совпадение!!»[406]
Герцог действительно хотел, чтобы его перевели в другое место. После визита лорда Бивербрука он написал Черчиллю в апреле: «(1) Я не могу думать о том, чтобы оставаться на Багамах в качестве губернатора на время войны и (2) Я уверен, что смогу лучше всего послужить своей стране на каком-нибудь посту в Америке или, если это не удастся, в Канаде»[407]. Письмо было передано королю, но для герцога не было места.
Предложение о назначении постоянного посла в Латинской Америке также было отклонено. «Боюсь, я не могу сообщить вам о каких-либо преимуществах визита герцога Виндзорского в Южную Америку в настоящее время. Это, безусловно, вызвало бы подозрения в Вашингтоне», – сообщил Энтони Иден Черчиллю, добавив, что герцог не обладал достаточным «авторитетом и знаниями из первых рук»[408].
Премьер-министр Южной Африки Ян Сматс поинтересовался его мнением о предложении губернаторства Южной Родезии. Черчилль выступил против такого назначения на основании сильных республиканских симпатий в Южной Африке и опасений по поводу «внимания и суждения герцога»[409].
Велись дискуссии о федерализации Британской Вест-Индии. В печатном указателе политического департамента Министерства иностранных дел за 1942 год под именем герцога есть ссылка на «Предлагаемое генерал-губернаторство Британской Вест-Индии в случае повышения до статуса доминиона», – но федерации не случилось[410].
В понедельник, 1 июня 1942 года, герцог прибыл в Вашингтон с частным визитом, чтобы уладить свои дела, а также обсудить вопросы обороны и торговли. Не успел он прилететь, как получил известие о демонстрациях у здания новой авиабазы. То, что было просто забастовкой и маршем в Колониальный секретариат, чтобы лоббировать увеличение дневной ставки заработной платы, быстро переросло в нечто более угрожающее.
Исполняющий обязанности губернатора Лесли Хип и комиссар полиции Реджи Эрскин-Линдоп не спешили с ответом, и к этому времени несколько демонстрантов, многие из которых были пьяны, начали мародерствовать на Бэй-стрит. Несколько человек были убиты и 50 ранены. Некоторые из давних обид, связанных с нищетой и расовыми предрассудками, начали выходить на поверхность.
Герцог немедленно вернулся в сопровождении сотни морских пехотинцев США, посланных Рузвельтом, обеспокоенным безопасностью авиабаз. Было объявлено чрезвычайное положение, порядок восстановили. «Сегодня утром около 1500 сотрудников вернулись на работу, что составляет около 60 процентов ранее занятых, – написал герцог в Министерство по делам колоний 6 июня. – Но пока нельзя сказать, что работа идет нормально, сотрудников охраняют американские солдаты»[411].