28

Шампура и нож были ошибкой. Кишка тонка. Тут сколько ни бей ножом в подушку – не поможет. Но рано сдаваться. Должен быть и другой способ. Тварь так ослабла, что уже не выбирается на поверхность, и ее голодный вой звучит как скулеж. Все что нужно – это удержать врача в городе хотя бы недели на три. И может быть, стоило как раз заказать чая покрепче, чтобы мозги работали на все сто. Броня из остатков человека в кормильце, которой прикрывается Тварь, может оказаться ахиллесовой пятой.

– Вы обещали помочь мне найти сына, – напомнил врач.

– Да, я помню. И я это сделаю, если вы не станете кормить Тварь.

– Я и не собирался.

– Собирались. Я вижу. И по-прежнему собираетесь. А знаете почему? Потому что вы не представляете, к чему это приведет. Однажды вы съездили к Дереву. Стали невольным соучастником убийства или даже просто свидетелем, если верить вашим словам, но в результате чудесным образом сохранили беременность жене. Немного угрызений совести – не такая уж высокая плата по сравнению с приобретением. Верно? А значит, почему бы не повторить? Так думаете вы, потому что не представляете, с чем имеете дело.

А я представляю. И это представление стоило мне семьи. Тварь забрала у меня брата и маму. Дочь с внучкой тоже, можно сказать, забрала. Они живы, но стали чужими людьми. Но знаете, что было самым паршивым? Смерть мамы. Тварь перегрызла ремешки моими зубами и моими руками убила ее. Я обнаружила маму утром перед входной дверью. Завернутую в одеяло и перемотанную скотчем. Не знаю, как Тварь собиралась доставить тело к Дереву, но у нее это не вышло. А все началось с брата. Вы помните, что я рассказывала вам на приеме?

Врач кивнул.

– Все, что я рассказала, – правда. Но не вся.

Она отвела взгляд в сторону, чтобы сосредоточиться. От ее красноречия сейчас зависело очень многое. Во всяком случае, так ей казалось.