Все-таки они следили. И вчерашние несбывшиеся опасения не означали, что он в безопасности. Следили или прослушивали телефон, что, по сути, было одним и тем же. Иного объяснения вопросу про Солодовникову быть не могло.

– Почему была? – ответил Игорь. – И есть. Конечно, помню.

– Расскажите мне про нее.

– За семьдесят. Сухощавая. Среднего роста.

– Возможно, я неправильно выразился, – перебил Кононов. – Меня не интересует ее внешность. Я ее видел. Расскажите про болезнь. С чем она обратилась к вам?

Экспрессия следователя вызывала раздражение. Слишком быстро разговор превратился в допрос.

– Не уверен, что могу ответить, – сказал Игорь.

– Если вы вспомнили про врачебную тайну, то не к месту. Спросите жену. Она же у вас юрист. Все абсолютно законно. И в конце концов, вы хотите найти сына или нет?

Игорь потер подбородок. Скрывать диагноз Солодовниковой не было смысла, но тон следователя ему определенно не нравился.

– Мы встречались с Галиной Сергеевной только однажды и дважды говорили по телефону, поэтому поставить точный диагноз я не могу. Похоже на шизофрению. Она слышит голос умершего много лет назад брата.

– Он умер в детском возрасте?

– Нет. Погиб в армии.

– Ее разговоры с привидением касались детей?

– Нет. Насколько я понимаю, нет. Вообще-то не знаю. Мы должны были обсудить их разговоры на следующей встрече.

– А что насчет Твари, живущей на свалке химических отходов? – спросил Кононов.

Игорь не вздрогнул, но электрический импульс ударом молнии прошил его с головы до ног и ушел в землю.

– Твари? Нет. Об этом мне ничего не известно.

– Она не жаловалась на приступы агрессии? – продолжал сыпать вопросами Кононов. – Какое вообще у нее было отношение к окружающим?

Внутренне Игорь выдохнул. Кажется, следователь не придавал большого значения образу Твари.

– Как и у большинства больных – сдержанное и настороженное.