По-прежнему не обращая на Велимудра внимания, она внимательно посмотрела в сторону поляны, на которой прятались она сама с внучкой, Катей и черненькой девочкой, набросила на нее темный морок – тот мягко осел на ветви, укутал плотным саваном звуки и голоса. Пробормотала:

– Клинок заговоренный не отвести, не загубив Ярославу, так хоть с этой бедой подсоблю.

Подобное лечится подобным, так говорили древние книги. Черную волшбу можно отменить только еще более черной волшбой, а сделку с черным мороком – еще более жестокой сделкой. Могиня никогда не рискнула бы пойти на это, имей она хоть один шанс спасти внучку. И пока этот шанс был.

Она бросилась наперерез приближающимся к поляне черным теням.

Хлопнула в ладоши, выпуская сноп ярко-белых искр.

– Ох и предсказуема ты, сестрица, – прошептала Могиня, плетя кружева из белого огня, вплетая в него ярко-оранжевые светозары и пытаясь набросить получившуюся сеть на метавшиеся у корней тени. Те по-змеиному шипели, отскакивая.

Белые всполохи в лесу, за деревьями, полыхали серебром, отсекая беду. Она взвилась, коротко вскрикнула последний раз, как подстреленная птица, и обрушилась с шелестом на траву.

– Ушел, – отозвалась Катя, будто эхо.

На душе стало пусто, но тут же заскреблись сомнения, она уже корила себя за ту заминку в ответе. «Что мне стоило соврать? – ругала она себя. – Он дух, у него и так никакой радости, еще и это теперь».

Она встретилась взглядом с Ярославой – та смотрела на нее в упор и неодобрительно качала головой:

– Не думай даже о том.

«А может, она и права», – подумала Катя с тоской.

Рука ныла нещадно, по венам будто крученую проволоку пустили – все ломило и рвалось изнутри. Стало жарко. Стараясь вернуть самообладание и отвлечься, Катя огляделась.

Промерзшие словно насквозь полки, покрытые толстым слоем инея кастрюли.

Комнатка, в которой они оказались, была маленькая и круглая, с крохотным квадратным оконцем под самым потолком, в которое почему-то было вставлено яркое оранжевое стекло. Неожиданное открытие заставило еще раз вглядеться в него.

– Как, наверно, здесь было хорошо, когда в это окно светило солнце, – мечтательно вздохнула Аякчаана.

– Ты думаешь, в этом мире хоть иногда светит солнце? – Енисея с сомнением обошла крохотное помещение, погладила заиндевевшие стены. – Мне кажется, здесь все промерзло до самого сердца… – Она задумчиво замерла, закусила губу. – Куда нам теперь?

Из комнаты вела только одна дверь. Ярослава дотронулась до ручки.

– Насколько я понимаю, это должна быть кухня. Открываем?

– Давай-ка лучше я. – Улыбнувшись, Истр бережно отодвинул ее и решительно надавил на ручку.