Я махнул на неё рукой. Мы с Пятачком проверили — солярий с места двигался. Ну вот и славно.

— Ну чё, — кивнул я ему, — дрогнули!

— Надо бы местных заставить, — буркнул тот, хватаясь за край. — А то чё мы как батраки последние.

— Да ладно, они и так обосрались все.

Антону тоже пришлось помочь нам. Мы спустили камеру вниз, выбрались на улицу, запихнули её в фургон «Газели».

— Одна граната всего осталась, — вроде как посетовала Кислая.

— Швыряй, не жалей! — ответил я.

Она вопросительно взглянула на Антона, тот безмолвствовал.

Кислая вернулась в фитнес-центр, отправила всех работников на второй этаж и, бросив в холле гранату, выскочила наружу. Раздался взрыв.

— И у меня последняя кипа! — воскликнула Белоснежка, подбрасывая над головой листовки. — Летите, летите, голуби мира!

— Надо было по компьютерам пострелять, тренажёры попортить, — запоздало высказывал я сожаление.

— Хватит, — буркнул Гарибальди. — Заканчиваем. За нами и так уже гонятся.

— Да вроде нет пока, — возразил Пятачок.

— Не сомневайся, гонятся.

То ли действительно он был в этом уверен, то ли поддерживал нас таким образом в тонусе.

Мы тронулись.

Буквально через пять минут в безлюдном переулке я высадил переодевшуюся Белоснежку — она засеменила меж домов к ближайшей станции метро. Ещё несколько минут спустя — Пятачка и Кислую.

С Антоном мы доехали до гаража, там выгрузили солярий и сумку с оружием. Попрощались — неторопливо, устало, с явным удовлетворением от выполненной работы он поплёлся домой.

Поплутав ещё немного, я припарковал «Газель» у продуктового магазина и, оставив ключ в гнезде, пошёл покупать молоко с хлебом. Мать просила.

До дома добирался на троллейбусе.