Секунды какие-то проезжали мы по ней, Красной нашей распрекрасной несмотря ни на что площади, а вместилось в них столько воспоминаний, мечтаний и ощущений, что аж в сердце защемило и что-то горячее, разливаясь, потекло от него по всему телу. Банальные, вроде бы успевшие набить оскомину, но такие искренние и верные мысли о правильности избранной дороги, о необходимости изменения окружающего мира любой ценой, о счастье быть лично причастным к этой борьбе лихорадочно вертелись в голове.

И вряд ли ещё когда я испытывал такую сакральную, абсолютно мистическую уверенность в Коммунизме.

Мы проехали мимо бывшего исторического музея, отданного в прошлом году ГУМу под расширение торговых площадей, потом я повернул налево, чуть проехался вдоль Александровского сада, где над могилой Неизвестного солдата красовался огромный баннер с надписью «Достойное жильё ветеранам к 80-летию Победы!» и лейблом какого-то спонсора предстоящего празднования, свернул направо на Большую Никитскую и погнал вдаль от центра.

— Как там обстановка? — раздался в ухе голос Гарибальди. — Нет хвоста?

Я на всякий случай ещё раз бросил взгляд в зеркало заднего обзора, хотя смотрел в него не далее как три секунды назад. Всё чисто.

— Не. Чистоган.

— Ещё в одном месте тормознём, и всё.

— Где именно?

— Сам подбери. Не принципиально. Но чтобы буржуйское логово было.

— Понятно.

Мы с Натальей принялись вглядываться по сторонам, выбирая места побуржуистей.

— Может, здесь? — предложила она. — Торговый центр какой-то.

— Не, — ответил я. — Людей слишком много.

— Везде людей хватает, — типа огрызнулась она. — Москва, ёпэрэсэтэ!

— Да поинтересней что-нибудь надо.

Мы ехали, ехали, а ничего интереснее не встречалось. Я уже было решил, что у следующего же торгового центра обязательно торможу, и плевать на всё, как вдруг словно залпом лазера очи мои пронзило слово, которое я, быть может, и не вполне подозревая об этом, всем сердцем жаждал увидеть. Слово это было «Солярий», и оно, в одном ряду с двумя другими, «Сауна» и «Тренажёры», значилось под более крупной вывеской «Фитнес-центр «Надежда».

Ну как ещё назвать это, если не знаком судьбы! Когда ещё можно будет разжиться новым агрегатом для опытов, если не сейчас? Я вдруг с радостью осознал, что и «Газель» этим утром мне сам коммунистический ангел подсунул. В иномарку-то эту гробину хер бы засунули, а в «Газель» — пожалуйста.

— Вижу! — завопил во всё горло, ударяя по тормозам. — Вот оно, буржуйское логово!

Мы спешно высыпали из автомобиля. Гарибальди осмотрелся и как-то интересно прищурился, вглядываясь в это же самое слово — «Солярий». С усмешкой взглянул на меня.

— Ты думаешь возместить здесь потерю оборудования?