— Мне помнится, ты выражал готовность помочь мне, — обиженно надул губы рыжебородый. — Ведь я спас тебе жизнь. Не забывай, если бы не я, в костре горел бы ты, а не Бьёрн.

Сигвальд бессильно взмахнул руками — да, он обещал, но…

— Ну что ж, — пожал могучими плечами рыжебородый бог. — Придется оставить тебя Эйрику, он уже устремился сюда, скоро явится, а тут ты, хорошо, будет на ком сорвать зло.

Ужас охватил Сигвальда, он-то знал, что отец в ярости способен на многое, что вполне может казнить его, предав самой лютой смерти. Утирая рукавом выступивший на лбу пот, мальчик произнес:

— Они же найдут меня?

Локи вопросительно уставился на Брюхотряса:

— Так ты согласен?

— Да, — пробормотал Сигвальд. — Но они же…

— Они будут искать среди живых, — улыбнулся Локи. — А ты станешь мертвецом.

— Что?!

В руке рыжебородого вспыхнул стальной клинок. Мальчик вскрикнул и мгновенно сполз на землю. Однако в тот момент, когда тело коснулось заснеженной земли, на том месте, где только что стоял Сигвальд Эйриксон, оказалась его точная копия, только как бы высеченная из огромного изумруда.

— Это волшебный нож, — пояснил рыжебородый. — Теперь мы заключили договор.

— Приказывай, господин, — произнес каменный Сигвальд голосом живого сына Эйрика Бесстрашного.

— Добро пожаловать, — проговорил Локи и жестом пригласил Брюхотряса садиться.

Тот взгромоздился на серую спину хищника и пришпорил зверя пятками. Волк двинулся, неся седока прочь из леса.

Фенрир уносил Сигвальда все дальше и дальше от пепелища отцовского городка. Он мчался над полями и лесами, спеша на восток, быть может, к границам Миклагорского царстза, где так мечтал однажды очутиться бесстрашный конунг Эйрик, а может быть, и гораздо дальше. Всадник не знал, не ведал этого.