А утром 27 июня в номер постучался Тимофей Кутькин, получивший сержанта и медаль «За боевые заслуги». Внизу ждал «виллис», в который погрузили вещи, на нем приехали на аэродром. «С-47» из транспортной авиаэскадрильи через четыре часа приземлился на аэродроме, где уже вовсю шло строительство бетонных полос. Олег отправил Кутькина отнести вещи в его комнату, а сам отправился в штаб. Кругом трудилась уйма народу и много строительной техники, но Северов себе будущую конфигурацию базы представлял только на словах, так что требовались пояснения. Булочкина Олег увидел издалека: Петрович иерихонской трубой ревел на всю округу, разъясняя бригадирам строителей, куда он им засунет весь шанцевый инструмент, если они и дальше будут делать свою работу в таком же темпе и с таким же качеством. Один, похожий на сморчка, пытался хорохориться, выражаясь простым языком, «гнул пальцы», но с Петровичем такие номера не проходили. Сморчок был схвачен за шиворот, отнесен к бетономешалке и потыкан в раствор физиономией. Подошедший ближе Северов услышал:
– Если через полчаса в растворе не будет нужное количество цемента, я тебя в нем утоплю нахрен! И никто мне ничего не сделает, потому что я прав!
Сморчок удалился со скоростью скаковой лошади, а Булочкин заметил Северова. После объятий и похлопываний по плечам подполковник разъяснил Олегу суть происходящего. Базу разворачивали с размахом, видимо, имели на нее далекоидущие планы. Площадь базы была огромной, это был треугольник между Ржевкой, деревней Кузьмолово и Всеволожским поселком. Охрану и пропускной режим обеспечивал полк НКВД, строительство велось с весны, и многое уже находилось на завершающей стадии. Бетонных ВПП строилось целых пять, причем две из них длиной две, одна полторы и две по одной тысяче метров! Одновременно заканчивалось строительство бункера, где будет работать штаб ОАГ, вовсю шло возведение двухэтажных деревянных казарм и других построек, завершали комплекс железобетонные капониры для самолетов. Уже завершены защищенные хранилища топлива и боеприпасов, ангары для ремонтных мастерских и других технических служб. Материалы для строительства привозились по протянутой ветке железной дороги, в том числе комплекты щитовых домов. Булочкин безапелляционно заявил, что дома получатся неплохие и зимой в них будет тепло, сто лет они, конечно, не простоят, но столько и не надо. В дальнейшем, после войны, есть планы отстроиться в камне, но это дело будущего. Кроме того, строятся помещения для размещения научно-технического персонала и оборудования, некоторые изделия предполагается доводить до ума на месте. В общем и целом к 10 июля предполагается все работы завершить и начинать размещение авиаподразделений. А перед этим, 8 июля, должна была разместиться зенитная артиллерия прикрытия базы – восемь батарей 12,7 мм счетверенок, пять батарей 37 мм спаренных установок и три батареи 85 мм орудий, причем с наведением по РЛС. Их позиции также были почти закончены. К 9 июля должны были разместить на подготовленной позиции и РЛС, а также приводные маяки и аппаратуру радиоразведки. Всю оставшуюся часть дня Северов и Булочкин ползали по стройке, даже поесть времени не нашлось, устали изрядно. Наконец около полуночи сели ужинать, Олег поковырял вилкой в тарелке с прекрасным гуляшом и вздохнул.
– Я тоже здесь первые несколько дней есть не мог, ничего не лезло. – Петрович отхлебнул чаю. – Ешь, это эмоции, а нам надо этих гадов еще злее бить! Насмотрелся я тут, наслушался! Две ночи спать не мог, ненависть просто душила. Готов был бросить все и махнуть на линию фронта, недалеко же, и резать этих тварей! Пуля для них – слишком просто, хотелось ножичком поработать… Потом ничего, отошел. Но когда строительство завершу, ты меня на фронт с очередной командой отпустишь!
– Отпущу, – тихо сказал Северов и заставил себя немного поесть.
Следующие дни стали сплошной круговертью различных событий. Булочкин успешно справлялся на стройке, тем более что дело шло к завершению, а Северову пришлось поездить по различным инстанциям, представляться и знакомиться. Первый визит был к Жданову. Андрей Александрович принял Северова сразу, обговорили вопросы взаимодействия с ним как с ЧВС Ленинградского фронта, расстались вполне довольные друг другом. Жданов имел разговор с Верховным Главнокомандующим, так что в чужой огород не лез, а использование такой мощной авиационной группировки в том числе в интересах Ленфронта ему было только на руку. Следующий визит Олег нанес командующему ВВС КБФ генерал-лейтенанту Самохину. Михаил Иванович отнесся к командиру ОАГ настороженно. Пацан, обвешанный наградами как новогодняя елка, в смешном для командира группы не менее чем дивизионного масштаба звании гвардии подполковника (и не смешном для летчика, которому нет еще и двадцати трех лет), с полномочиями представителя Ставки ВГК (не подступишься!). Сделаешь чего не так, будет жаловаться Верховному, как будто своих проблем мало. Поэтому и осторожничал Михаил Иванович, но Олег его настороженность понял правильно. Пообщались хорошо, у Самохина отлегло. Договорились о взаимодействии, об обмене опытом, о привлечении ОАГ к делам флота. После разговора с Северовым Самохину позвонил Жаворонков, между делом поинтересовался, не приходил ли представляться командир ОАГ. Выслушав Самохина, командующий ВВС ВМФ посоветовал Михаилу Ивановичу ничего плохого в голову не брать и очень положительно отозвался о группе и ее командире, настоятельно советовал своих орлов туда посылать для приобретения опыта. Командующий Балтфлотом адмирал Трибуц Северова не принял – какой-то подполковник рвется взаимодействие с командующим флотом налаживать! Адъютант командующего посмотрел на две Золотые Звезды и дословно передавать хамский ответ не решился, объяснил, что командующий сильно занят и в ближайшее время принять не сможет, но Олег сам все правильно понял. Ладно, придет время – познакомимся, а пока для решения вопросов вполне хватит Самохина. Съездил также к командующему 13-й воздушной армией генерал-майору Рыбальченко. Разговор со Степаном Дмитриевичем получился очень короткий и нейтральный. Генерал точки соприкосновения искать не спешил, но и во взаимодействии не отказывал, свысока не смотрел. Северов решил, что нормально, притремся со временем. Но когда генерал выглянул в окно после ухода Северова, то впечатлился – новенький «додж» не диковина, но в сопровождении два БТР, да еще из новейших отечественных разработок, в каждом отделение ухорезов также с новейшим оружием, про которое слышали, но не все пока видели, – такого эскорта у него самого не было! А на таком сопровождении настоял майор Ногтев, начальник отдела СМЕРШ при ОАГ. Звания госбезопасности тоже привели к армейским, и по переаттестации Миша получил свое из старших лейтенантов ГБ и с учетом безупречной службы. До линии фронта было недалеко, вероятность нарваться на диверсионную группу имелась. Олег спорить не стал, Миша просто так бурную деятельность изображать не будет. Раз сказал, значит, основания есть.
На все эти поездки, хоть и по предварительной договоренности, убил три дня. О ходе работ с 1 июля ежедневно докладывал непосредственно Жаворонкову. В одном из разговоров Семен Федорович сообщил, что после перебазирования авиаполков на базу будут приезжать представители КБ, разрабатывающих самолеты, оружие, РЛС и другую технику. Свой отчет по работе дивизии Северов и Вологдин дополнили приложениями, характеризующими все виды самолетов, а также отдельно по радиооборудованию и вооружениям. Эти приложения к отчету были переданы в соответствующие КБ, где получили высокую оценку, так как содержали различные статистические данные (виды дефектов, наработка на отказ и т. д.), а также некоторые предложения по улучшению имеющихся образцов.
Прибыла группа командиров и сотрудников штаба. Среди них были полковник Виктор Янович Беренс, заместитель по политической части, и полковник Лев Львович Шестаков, заместитель командира группы. Беренс успел после Африки послужить на дивизионном звене, так что приобрел опыт работы с более крупным подразделением. Шестаков выписался из госпиталя, к службе годен, а вот к полетам нет, так что сидеть ему на земле еще долго. Работать с Северовым согласился сразу и без раздумий. Когда Жаворонков предложил их кандидатуры, Олег никаких возражений не имел, перевод из ВВС РККА в ВВС ВМФ был заранее согласован. А первым заместителем стал подполковник Георгий Александрович Синицкий – этот будет летать. Начальником штаба остался, естественно, подполковник Алексей Александрович Вологдин.
Кот и ягдтерьер активно осваивали новую территорию. Странная парочка из огромного серого кота и небольшого черноподпалого песика вызывала у видевших ее невольную улыбку. Северов переживал, что они могут попасть под колеса техники или влипнуть в другую неприятность, поэтому до последнего не отпускал их бегать без присмотра, выгуливал сам либо доверял Кутькину. Но когда работы остались в основном отделочные и монтажные, стал позволять им больше. Любимым развлечением у негодяев стала охота на кротов. Рекс копал их с упоением, за невозможностью найти барсуков. Валера принимал непосредственное участие, так что вечером нередко приходилось обоих мыть. В непосредственной близости от города ни собак, ни кошек видно не было, так что, к большому сожалению кота, на похождения рассчитывать было нельзя. Основной заботой живности по-прежнему оставалось создание уюта своему хозяину. Но обнаружилась новая странность. То, что кот стал, лизаться как заправская собака, еще ладно. А вот почему Рекс стал похрюкивать, устраиваясь у хозяина под мышкой, до Северова дошло не сразу: сначала подумал, что тот не совсем здоров. И только спустя некоторое время понял – кот научил его мурлыкать!
Наконец 10 июля все основные работы были завершены, размещены зенитная артиллерия и РЛС, технические и тыловые подразделения, а полк гвардии майора Аверина начал размещение еще до прибытия на базу командира группы. Северов доложил Жаворонкову о готовности к принятию авиаполков.
Первыми 11 июля перелетели истребители, 7-й и 8-й ГИАП ВВС ВМФ, затем ночники – 9-й ГИАП ВВС ВМФ. На следующий день прибыли АСС, летающие радары и самолеты радиоэлектронной борьбы, транспортная и разведывательная эскадрильи. Затем, 13 июля, прибыли ударные самолеты, штурмовики, бомбардировщики и торпедоносцы. Последним появился вертолетный полк. Командиром штурмовиков остался Миша Бондаренко, теперь командир 9-го ГШАП ВВС ВМФ гвардии майор Бондаренко Михаил Захарович. Другие командиры авиаполков Олегу были не знакомы – командир 10-го ГПБАП ВВС ВМФ майор Кривцов Михаил Антонович и командир 3-го ГМТАП ВВС ВМФ Ситяков Федор Андреевич. Но все они, как и их экипажи, были людьми опытными, воевавшими, имеющими не только боевые вылеты, но и победы. Бомбардировщики летали на старых «пешках», в запасном полку освоили новый «Ту-2», отработали «вертушку» и топмачтовое бомбометание, так что особых проблем быть не должно. Бывший командир бомбардировочного полка Аркадий Шелест, получивший подполковника, тоже стал у Северова замом. Если Шестаков курировал истребительные полки, то Шелест ударные.
Экипажи торпедоносцев тоже были калачами тертыми, но раньше летали на «Ил-4Т» и «ДБ-3Т», новую технику освоили только в ЗАПе. А отличий было много. Дело было не только в особенностях пилотирования другого типа самолета, много было нового, гораздо более совершенного оборудования, гироскопические навигационные приборы, бортовая РЛС с дальностью обнаружения береговой линии в 75 км и морской цели типа «быстроходная баржа MFP или AFP» около 25 км, турели с электроприводами. Новую машину экипажи приняли с восторгом, настолько увеличились ее боевые возможности, но теперь предстояло испытать все это в реальных боях. А 15 июля прилетели самые настоящие монстры – дальние бомбардировщики «Ту-10», огромные четырехмоторные самолеты, их максимальная взлетная масса составляла 60 000 кг, дальность полета 6000 км, максимальная скорость 575 км/ч, потолок 12 500 м, максимальная бомбовая нагрузка 8000 кг, оборонительное вооружение из десяти спаренных пушек Б-20 располагалось в пяти турелях с электроприводами. Самолет имел разнообразное радиоэлектронное оборудование – радиовысотомеры, автоматический радиокомпас, радионавигационные системы, панорамную РЛС, а также радар с узким полем зрения, направленным вперед и вниз: он использовался для бомбометания, прицельно-вычислительные блоки пушечных турелей, радар, сопряженный с прицелом кормовой турели, систему посадки по приборам, систему опознавания «свой-чужой» и многое другое. Прибыло шесть машин, составивших отдельную дальнебомбардировочную эскадрилью. Их включение в состав ОАГ объяснялось желанием испытывать новые виды морских вооружений, которые обычные бомбардировщики пока просто не могли поднять. Самолет напоминал «Ту-80» и «Ту-85» из прошлой жизни Северова, но они и появились намного позже, так что прогресс в развитии техники был весьма ощутимым.
Для группы сохранили и звено связи, теперь оно имело четыре самолета «У-2Ш», заводскую, а не кустарную переделку старины «У-2» в легкий штабной самолет. Он имел модернизированный двигатель М-11М мощностью 150 л. с., закрытую отапливаемую кабину, где размещались летчик и два пассажира, колеса с тормозами и дутик на костыле, радиостанцию. Все летчики звена были девушками.
На базу стали также прибывать новые бомбы и торпеды. Если расширенная номенклатура бомб не произвела на Олега сильного впечатления, все было понятно и логично (а главное, довольно знакомо), то торпеды удивили. Они были с активными и пассивными акустическими ГСН, с наведением по кильватерному следу, одно- и двухкоординатные с неконтактными взрывателями! Противолодочные имели калибр 450 мм или 533 мм, а противокорабельные – 533 мм или 650 мм. Торпеды 533 мм и 650 мм были удлиненными и имели очень большую скорость и дальность хода. Имелись несколько моделей морских мин, предназначенных для постановки с самолетов. Прибыли также ракеты с неконтактными взрывателями для вооружения истребителей. Теперь можно было стрелять по бомбардировщикам противника с расстояния, превышающего дальность действия их оборонительного вооружения. Все это прошло испытания на полигонах, и ОАГ предстояло провести войсковые испытания, применить это новейшее оружие в реальных боях.
Возни с новым оружием хватало, но большую помощь оказывали технические специалисты. Петр Иванович Кузнецов, ставший гвардии инженер-подполковником инженерно-авиационной службы, являлся зампотехом ОАГ. Огромную помощь оказывали ему присланные специалисты из КБ разработчиков техники, а также целая команда специалистов Комиссии по перевооружению РККА во главе с инженер-полковником инженерно-авиационной службы Яковом Карловичем Бергом. Когда Олег стал знакомиться с прибывшими специалистами, то был очень сильно удивлен. Одним из сотрудников Комиссии по перевооружению РККА был генерал-майор инженерно-авиационной службы Иван Филимонович Сакриер. Насколько помнил Северов, его в числе других расстреляли в конце октября 1941 года вместе со Смушкевичем, Рычаговым и многими другими. Олег осторожно поинтересовался у Берга и узнал, что Сакриера спас Петровский! Вернее, его спасли докладные записки, которые были переданы Сталину. Иван Филимонович занимался авиационным вооружением, некоторые идеи перекликались с его разработками, поэтому ему сохранили жизнь и дали возможность работать дальше, а недавно переаттестовали из дивинженеров в генерал-майоры ИАС. С еще бо́льшим удивлением Северов узнал, что Смушкевич и Рычагов также живы и служат сейчас в Сибири, занимаются обучением летного состава. Их понизили в званиях до подполковников, не пустили на фронт, но за два года они продемонстрировали хорошие организаторские способности и справились со всеми поставленными перед ними задачами, решается вопрос о возвращении им генеральских званий.
Личный состав встретил командира с радостью, вхождение в состав Особой авиационной группы было воспринято всеми с большим энтузиазмом. А Олег с удовлетворением увидел на гимнастерках своих ребят новые награды. Игорь Ларионов рассказал, что Стас Пампушкин был очень обрадован своей награде – ордену Отечественной войны 2-й степени. После вручения долго рассматривал на ладони, не мог поверить, что получил его.
Олег снова попытался поговорить с Настей, но она вела себя непонятно. С одной стороны, была чем-то сильно обижена, Северов никак не мог понять чем. С другой стороны, раз обижена, значит, он ей небезразличен. А вообще эта затянувшаяся игра надоела, у него есть чем заняться. Под командой больше чем авиадивизия, да целая авиабаза, набитая новейшей техникой!
Олег шел на обед, когда заметил идущую от своего самолета Настю. Девушка прошла мимо, четко выполнив приветствие и задрав нос. Шедший у левой ноги Рекс покосился на летчицу.
– Настя, подожди! Послушай, что происходит? Давай поговорим. Почему ты так ко мне стала относиться?
– Что вам нужно, товарищ гвардии подполковник? Какие отношения, на что вы намекаете?