Сталин некоторое время его разглядывал, будто давно не видел. Сидевшие за столом Василевский, Жуков и Кузнецов тоже молчали.

– По имеющимся у нас данным из разных источников, ваше предположение о выходе в море крупных кораблей немцев не лишено оснований. В настоящее время точно неизвестно, что конкретно собирается предпринять командование Кригсмарине, но в любом случае речь идет о действиях в Северной Атлантике или примыкающем районе Северного Ледовитого океана. В любом случае эти действия не будут направлены против нашего Северного флота, но они напрямую влияют на прохождение конвоев, в которых мы по-прежнему заинтересованы. К тому же не стоит забывать и о политическом аспекте, успешные действия против сильнейших немецких кораблей вызовут большой резонанс в США и Великобритании. Поэтому ваше предложение Ставкой принимается. В ваше распоряжение передаются все шесть имеющихся боеприпасов, вы можете использовать их как считаете нужным. Статус представителя Ставки позволит не тратить время на согласование с командованием Северного флота. Ни Головко, ни другие товарищи ничего об операции знать не должны. Все организационные вопросы вы решите с товарищем Кузнецовым. Ставка предоставляет вам самые широкие полномочия, вы всегда успешно справлялись со всеми поручениями, надеемся, что и на этот раз все будет так же.

– Товарищ Сталин. Я считаю необходимым немедленно начинать подготовку к операции, будет ли у нас другой шанс – неизвестно. Кроме того, мне необходима вся информация о характере операции Кригсмарине с четким раскладом, что известно точно, а что предположительно. Иначе мне будет очень трудно спланировать свои действия.

– Разумеется, товарищ Северов. Вся информация будет вам предоставляться немедленно. И еще. Товарищ Жаворонков дал очень высокую оценку базе и авиагруппе. Мы внимательно ознакомились с его отчетами и приняли решение придать группе еще один истребительный авиаполк на новейших самолетах «Як-3». Вам необходимо привести его в максимальную боевую готовность и оценить перспективы использования «Як-3» в качестве палубных самолетов. До свидания, товарищ Северов.

– До свидания, товарищ Сталин.

Когда Северов вышел в приемную, Поскребышев передал ему приказ Кузнецова – ехать в наркомат и начинать работу с Жаворонковым, сам адмирал приедет, как только освободится, машина ждет.

Николай Герасимович приехал через полтора часа в прекрасном настроении. За это время Олег с Семеном Федоровичем рассмотрели проблемы перебазирования четырех «Ту-10», двух «Ту-4РЛбис», четырех «Ту-2РБ», четырех «Каталин», эскадрильи «Пе-5МР». Для охраны будет переброшена рота из состава полка охраны базы. Олегу откровенно не нравилось использование в качестве основного аэродрома Ваенги-1, но вариантов не было. Мастодонты «Ту-10» и «Ту-4» где угодно не разместишь. На Ваенгу-1 был направлен заместитель Булочкина капитан Волжанин с самыми серьезными полномочиями для подготовки аэродрома к приему самолетов ОАГ – строительства капониров, размещения зенитной артиллерии и прочего. Олег настаивал, чтобы рядом была развернута РЛС, но этот вопрос пока завис.

У Кузнецова Олег первым делом спросил, почему Головко не будет знать об операции.

– Не бери в голову. Просто Верховный решил максимально ограничить круг посвященных. Это не элемент недоверия к Головко лично и не подозрения в утечке информации. Да и ладно, для его задач знать главное нет необходимости.

Дальше до утра обговаривали вопросы перемещения и размещения, а также задачи для Северного флота по организации разведки. Олег развил мысль, что очень вероятна операция Кригсмарине против Шпицбергена или действия в его районе. Убедил взять этот район за основу и на его примере проиграть план операции. К 6 утра основной перечень задач для штаба ВМФ был определен, и Северов отправился спать, договорившись о прибытии к 15 часам.

Олега отвезли в гостиницу недалеко от штаба, Кутькин уже разместился и, что не раз удивляло Северова, не спал, ждал его возвращения. Подполковник поблагодарил своего ординарца и отправил его спать, а сам принял душ и тоже повалился в постель.

Когда Кузнецов, Жаворонков и Северов встретились снова, основные наметки плана операции были уже проработаны сотрудниками штаба: когда успели? Снова рядились и прикидывали. Олег с некоторым удивлением узнал, что три крейсерские подводные лодки типа «К», которые будут составлять основу морской разведки в данной операции, очень сильно отличаются от известных ему. Нет, лодки первых серий те же самые, а вот дальше начинаются приличные расхождения. От серии к серии их накапливалось все больше. Другие обводы корпуса, глубина погружения 120 метров, скорость подводного хода 12 узлов, радар, приличная гидроакустическая станция и прочее радиооборудование, автоматика для торпедной стрельбы. Часть приборов была еще импортная, но некоторые уже свои. Получив данные о реальной глубине погружения немецких лодок, советские судостроители озаботились повышением этого показателя у наших. Разработки отечественных металлургов позволяли надеяться на это. К тому же какая-то светлая голова додумалась до блочного метода строительства: на Ленинградском судостроительном заводе пытаются его внедрять.

На лодках новой серии, которая, правда, еще не вошла в строй, из 6 носовых торпедных аппаратов два калибром 650 мм, а артиллерия будет состоять из пары новейших спарок 37 мм и пары счетверенных 12,7 мм, причем установки убираются в обтекатели. Что-то сделали с дизелями, то ли 9ДКР доработали, то ли другие поставили, но Олег понял, что проблем с ними стало гораздо меньше и расход топлива снизился. Провели работы по легкому корпусу, в суть проблем Северов тоже не вникал: моряки довольны, вот и хорошо. В общем, серьезные корабли. Определили для них районы патрулирования, квадраты, где будут находиться спасательные «Каталины», расчет потребности ГСМ и многое другое. «Домой» на базу Северов вернулся 8 августа, усталый, но довольный. Все, что можно было спланировать заранее, было сделано. Готовность Ваенги-1 к приему самолетов ОАГ была назначена на 20 августа. Надо было торопиться: по данным разведки, выход кораблей Кригсмарине в море мог состояться в ближайшее время. На всякий случай боеприпасы должны привезти в Ваенгу-1 15 августа. Уже 13 августа будет размещена рота охраны из аверинского полка.

Вечером 9 августа, когда Олег пошел к себе после традиционного чаепития, Миша Ногтев пошел его проводить.

– Слушай, тут вот дело какое. Помнишь, ты после возвращения из Египта удивлялся, что Настя Горностаева к тебе изменилась? Оказалось, Музыка ей наплел про твои связи с женщинами там, в Африке.

– Вот гаденыш! А она дура, раз поверила.

– Погоди, само собой, дура, но не так все просто. Сам понимаешь, знать он ничего конкретного не мог, вернее, не должен был, так что пришлось разбираться. Ты младшего лейтенанта Ломтева помнишь?

Немного подумав, Северов кивнул. Этот тип проходил по статье «в семье не без урода». Савва Ломтев был технарем, и очень хорошим, иначе бы в Египет не попал. Но как человек оказался с гнильцой. Чрезмерно ревниво относился к успехам сослуживцев, да и жадность вдруг проснулась. Олег запомнил его потому, что это был единственный человек, с которым пришлось поработать, чтобы не тащил в Союз слишком много барахла. И кличка у него характерная была: Кусок. Занимались с ним, конечно, соответствующие люди, а Северову просто доложили.

– А он тут при чем?

– Так это он язык вытянул, что ты с той англичанкой встречался. Обиду, идиот, затаил, что не позволили ему целый самолет всякой хурды привезти. В общем, завтра к тебе Елисеич придет, в штрафбате будет Кусок служить. Да, Музыка, видимо, его треп услышал и творчески развил, но он уже не в нашей юрисдикции.