Только этого мне не хватало! У Рыжей вполне может хватить ума найти себе Джека Воробья и стать при нем Воробьихой. Нет уж, у меня морская болезнь, я за ней на палубу какой-нибудь скорлупы не полезу, пусть сидит дома в Хэтфилде.
Две недели Елизавета носилась с идеей стать морячкой, вернее, предводительницей корсаров, слава богу, на дольше ее просто не хватило. Жизнь потекла по прежнему руслу.
Позже я обдумывала такой поворот событий, пытаясь понять, что получилось бы. Понять не смогла, уж слишком необычной была идея. Елизавета во главе пиратской шайки… Европа бы содрогнулась не меньше, чем от Варфоломеевской ночи или Великой французской революции.
А при дворе события даже в наше отсутствие развивались стремительно. Король, в детстве ничем не болевший, вдруг стал хилым, у него развилось множество хронических недугов, самым неприятным из которых был туберкулез. Король слабел, отекал и кашлял кровью. Все прекрасно понимали, что жить ему осталось совсем немного. Бедный мальчик… некому даже заступиться за юного короля, которого совершенно откровенно сживали со света. Но позволять это делать Елизавете я не могла, любая попытка могла привести в Тауэр уже не только нас с Парри, но и саму Рыжую.
Сколь сильны враги Елизаветы при дворе, стало ясно, когда от Эдуарда пришло потрясающее известие: король объявил обеих (!) сестер незаконнорожденными! И Марию, и Елизавету. И определил наследование трона вообще без них. Конечно, такое завещание несовершеннолетнего монарха должно пройти парламент, но все понимали, что это дело времени. А вот его герцогу Нортумберленду и не хватило. Просчитались они со сроками, король был уже слишком ослаблен.
При дворе творилось невесть что, теперь даже Елизавета была рада, что мы далеко от этого осиного гнезда. Как только Эдуард подписал завещание в пользу своей двоюродной сестры Джейн Грей (кстати, она мне нравилась, хорошая неглупая девочка, неужели не понимала опасности?), герцог Нортумберленд поспешил женить на будущей королеве своего сына Гилберта. Говорили, что саму Джейн пришлось загонять под венец в буквальном смысле плетью, но это удалось.
И вдруг в Хэтфилд примчался гонец, грязью забрызган основательно, в глазах черт-те что, но, почти задыхаясь, успел шепнуть:
— Подержать над свечой…
Сказал и исчез. Ясно, тайнопись… От кого?
Елизавета вскрыла письмо, пробежала глазами и для начала закусила губу.
— Что?
Она протянула лист мне. Коротко и ясно: Его Величество при смерти и желал бы видеть у смертного одра своих сестер. Надлежит поторопиться…
В комнате никого, и я, приложив палец к губам, чтобы Елизавета не успела позвать слуг и распорядиться об отъезде, поднесла лист к свече. Так и есть, высветились буквы. Но меня потрясло не это, а то, что написано… по-русски! Четыре слова: «Ехать нельзя. Король мертв».
Лист охватило пламя, Бэсс ахнула, а я швырнула горящее письмо в камин и заорала на весь дом:
— Помогите! Ее Высочеству плохо, Ее Высочество больна!
— Ты что с ума сошла?!
— Марш в постель! Потом объясню.
Пока сбежались слуги, я успела рвануть на груди Рыжей платье и швырнуть ее на постель, продолжая вопить:
— Снова лихорадка, которая мучила Ее Высочество раньше.
У Бэсс хватило ума подчиниться. Укладывая строптивую хозяйку в постель, я шепнула на ухо: