Выбравшись из канавы, шел я в темпе, пытаясь быстрее удалиться от переезда. В мыслях начал непроизвольно себя накручивать – вспоминались всякие ужастики. Которые при спокойной обстановке, дома к примеру, могли вызвать лишь снисходительную улыбку, а сейчас цепляли. Больших сил стоило сдерживаться, гоня от себя все эти мысли. Еще и то, что оглядывался часто, способствовало, конечно. Когда ждешь чего-то со спины, всегда как струна натянутая. Через полчаса ходьбы я уже был готов сорваться на бег, еле сдерживался. Постепенно прошло, по мере того как начинали все сильнее ныть мышцы ног. Да и холодало, а подмокшие ноги начали промерзать. Это плохо – надеялся, что от ходьбы высохнут быстро.

Все чаще и чаще сморкался на ходу, и чувство было такое, что уже заболеваю. Мышцы ломило, навалилась усталость. Последние полчаса пер на автомате, даже не оглядываясь. Пальцы ног уже не чувствовал. Сопли потекли ручьем, и сморкался я по-колхозному, прикрывая пальцем одну ноздрю. Вытирал нос или рукой в перчатке, или рукавом горки, а так как ткань и там и там жесткая, то, естественно, нос уже на каждое касание отзывался противным жжением. Теперь, чтобы высморкаться, приходилось перчатку снимать, причем делать это часто напрягало.

Усталость накатила так, что даже вчерашние болячки не чувствовал. Отстраненно рассматривая крупные хлопья начавшегося снегопада, я с тоской думал о том, что у меня даже зажигалки нет костер развести, согреться.

В знак населенного пункта практически уперся. «Клязь» – гласила стандартная дорожная табличка. Ни одного дома, впрочем, видно не было – привычно лес да лес везде, но дорога шла вверх, и метров через сто подъем заканчивался. Не замечая усталости, эти метры я почти пробежал.

За небольшим изгибом дороги увидел около десятка домов вдоль дороги. Надо многими из них навстречу падающему снегу неспешно поднимался дым из труб. «Есть люди!» – мелькнула радостная мысль. Внутри появилось немного спокойствия – ведь и после аварии, и сейчас, пока шел по пустынной дороге, невесть чего успел надумать – фантастики слишком много читаю в последнее время.

Между тем уже подошел к первым домам и остановился в нерешительности, не зная, в какой сунуться. В одном из дворов около поленницы набирал дрова дед, который при моем приближении выпрямился и смотрел на меня. Напротив него я и остановился.

– Отец, здравствуйте! – крикнул первое, что пришло в голову.

– И тебе привет… – Дед помедлил и, чуть склонив голову, продолжил: – Сынок. Ты поздороваться только зашел аль интерес какой имеешь?

Прищурившись, я присмотрелся внимательнее. Глаза слезились, видел немного мутно – после радостной пробежки организм мне напоминал, что его ресурсы не безграничны. Когда присмотрелся, чертыхнулся негромко. Отец, блин, сначала и не рассмотрел особо – дед оказался вовсе и не дедом. Лет максимум на двадцать меня старше, просто заметная седина с толку сбила. Да и поза сгорбленная была, когда глаз его выхватил.

– Есть телефон у вас? Позвонить срочно надо, люди рядом умирают.

– Эво как… – отбросил мужик в сторону охапку дров и выпрямился, – телефон… телефоны не фурычат во всей деревне с ночи: ни сотки, ни этот, обычный. Как гроза прошла, а может и раньше того, мы особо ими и не пользуемся. Да и с грозой-то вместе еще и электричество жопой гавкнуло. Что за беда-то, говори, люди с чего умирают?

– С поезда иду, на железной дороге авария большая, – я махнул рукой в сторону, откуда пришел, – погибших много, раненых тоже.

– О как… беги быстрей в конец деревни, справа предпоследний дом, там Серега живет, у него грузовик есть, он в город на нем сегодня собирался.

Не дожидаясь, пока седой договорит, я уже сорвался с места. Пробежав несколько десятков метров, понял, что опоздал. Со двора зеленого дома, предпоследнего по правой стороне улицы, уходили вдаль по дороге широкие следы от спарки колес. Подумав секунду, я двинулся обратно. Надо разузнать у мужика, сколько мне еще до населенного пункта пилить.

– Отец, уехал твой Серега. Что за город-то, куда он собирался? Далеко он? – спросил я у мужика, который уже на дорогу вышел.

– Великополье, райцентр наш. Километров двадцать до него будет, – сделав ударение на второй «о» в слове «километров», ответил он, – зайди хоть чаю попей, согрейся. А то автобуса туда до вечера не будет, а шагать тебе долго еще.

– Да ладно, побегу я. Часа за четыре дойду, – хотя идти мне очень не хотелось, хотелось как раз чайку и попить. Да и непривычные к таким переходам ноги гудели, требуя передышки.

– Заходи давай, пятнадцать минут погоды никак не сделают. Пошли, – седой махнул рукой и пошел в дом.

Я двинулся следом за ним. Почти на ощупь прошел темные сени и зашел на кухню, полумрак которой разбавлял свет из окна. Большую часть помещения занимала русская печь, от которой приятно веяло теплом. Кухонька маленькая и аккуратная, но видно, что особого достатка в доме нет. Выщербленные чистые полы, посуда, которая на вид старше меня. Стол и две скамьи – хендмейд явный, не из магазина точно. Ручной умывальник, даже не поймешь какого цвета по остаткам краски. Вместо вешалки висят оленьи рога, под ними коврик соломенный с обувью. Я сунулся туда, расшнуровывая берцы.

– Не разувайся ты, так иди! – увидев это, отвлекся от плиты мужик.