– Но расследовать я сие дело должен?

– Раз имеется повеление государыни и Сената, то должен! А как иначе?

– Так чего же вы мне сразу крылья подрезаете, Иван Александрович? Как в прошлый раз получится. Я свидетелей нашел, а вы их за караул. И в подвалах допросных их так застращали, что они от всего отказались.

– А ты, голубчик, палку не перегибай, – вкрадчиво заметил Дурново. – Оно всегда вредно палку гнуть сверх меры. Зачем оно тебе?

– Дак я по правде дела веду, и вам сие ведомо.

– Снова ты норовишь меня куснуть, Степан Елисеевич, – произнес начальник канцелярии. – А я по-доброму к тебе. Ведь ты понял, про что я тебе толкую? Так чего тебе кочевряжиться?

– Степан Елисеевич, – вмешался Дурново. – Их высокоблагородие тебе об чем толкует. Тебе поручено расследовать дело о Салтыковой и смертях её крепостных людишек. Виновна ли Дарья Николаевна? По злому ли умыслу свершала злодейские убийства человеков? Докопаешь случаев с 20 и ладно. Салтыкову тогда может осудят, а может и нет. А зачем тебе больших людей трогать, что глаза на прошлые челобитные закрывали?

– Но если выясниться, что…

– А ты если что выясниться, те смерти спиши на естественные. Тебе не одна разница 120 или 20 убийств совершила Салтыкова. Приговор то один будет, ежели матушка-государыня того пожелает. А ежели родственники Салтыковой снова при дворе нужные дверки откроют? Тогда и дела-то не будет вовсе. Поняли ли? – спросил Дурново. – Как оно повернется трудно сказать. Захочет матушка царица наказать Салтыкову, так накажет. А может и позабудет о том деле. Дел то у неё много и всего не упомнишь. А тогда салтыковские связи в дело пойдут. А связи у Дарьи Николаевны большие. Так что думай!

– Если хочешь, Степан Елисеевич, чтобы я тебе помощь оказывал, то ты прислушайся к советам и мимо себя этого не кидай, – строго произнес начальник канцелярии, и в его голосе была угроза…

***

Соколов наскоро в своем кабинете познакомился с бумагами, что вручило ему начальство. Жалобы крепостных Салтыковой. Соколов выписал имя убиенного крестьянина Хрисанфа Андреева.

В двери постучали.

– Войдите! – приказал Соколов.

Вошел молодой чиновник, высокого роста в модном зеленом кафтане, из под которого виднелся синий камзол. Это говорило о том, что молодой человек имеет средства, хоть чин носит в юстиц-коллегии скромный.

Соколов уже видел его ранее. Но ни имени, ни фамилии не помнил.

Чиновник слегка склонил голову.

– Честь имею представиться, господин коллежский секретарь. Коллежский регистратор7 Иванцов. Должен по приказу начальства вручить вам бумаги по делу Салтычихи в купу с теми, что вам у господина Бергофа выдали!.

– А чего это вы, Иванцов, её Салтычихой прозвали?

– А это не я, господин коллежский секретарь. Так её на Москве величают среди слуг. Нехорошая слава ходит за этой женщиной.