– А я ещё рожусь? – Галка совсем растерялась, тихонечко заложила ушки, шаркала носком башмака по полу.

– О чем ты говоришь? – Влад без конца отвлекался и никак не мог понять ни Галу, ни Сару, – ты уже родилась.

– Значит, я больше не рожусь? – Галка против воли надула нижнюю губу, пальцы стала заламывать.

– Нет, конечно нет. Что за глупости?

– Пирогов! Сердце требует море пирогов. Самых кислых и сладких, – громко заспорила Сара, – из малины, смородины, вишни и даже крыжовника. Да-да, Владимир Ладович, не делайте такое лицо.

– Пирог только мы сможем испробовать. И раз Вы так просите, Сара, один прикажем испечь. Но…

– Сотни пирогов! И с десяток свечей на каждый!

– Он же новорожденный. Не сможет ещё свечи задуть.

– Так Ева пускай задувает, беда разве?

Они пререкались так бурно, что не заметили, как Галка сбежала.

А после не замечали, как часто она смурная ходит. Все детишками были заняты.

Обычно перемены в Гале первой обнаруживала Сара. Она чаще остальных оказывалась под нападками буйного характера девушки.

Но сейчас дворецкая вся была занята приготовлениями к празднику в честь рождения мальчишки.

А ещё Сара нередко заходила к Еве, чтобы поддержать и дать материнский совет.

– Больно, когда ест, – жаловалась Ева, – так сильно цепляется.

– Ничего-ничего, понимаю, что неприятно, ты первое время просто перетерпи. На, попей сама, – заботливо говорила дворецкая.

– Не понимаю, чего мне с карапузом водиться, с ним ведь даже поговорить ещё не о чем, – поджимала губы Ева.

А Сара в ответ смеялась, кивала понимающе.

– Можно я тебе признаюсь, – шептала тогда Ева, – я так уже от него устала. Спина ноет, внизу все болит. Постоянное головокружение, слабость. Мне кажется, я уже потихоньку начинаю его ненавидеть.

Ева говорила это и сама пугалась своим словам. Обращалась к себе и словно начинала презирать.