Галка примчалась мигом. Все толпились у покоев Евы. Волновались, перешептывались. Не давали пройти.

Рада Адовна в жутком врачебном наряде походила на мясника или душегуба: в красной рясе, жёлтом кожаном переднике с намордником и платком для защиты от крови. И инструменты, что она в руках тащила, спокойствия не навевали.

Прошла через толпу, как нож сквозь масло, скрылась за дверью к Еве и все. Тишина. Все замерли.

Галка захотела следом. На цыпочках двинулась, только Влад ее за шкирку схватил.

Сам стоял послушно, ждал, терпел и Галке велел. Приложил палец к губам, призывая к тишине, и мрачно уставился на дверь. Вслушивался.

– Я войти хочу, вдруг ей там одной страшно, – шепотком попросила девушка.

Но Влад оставался непреклонен. Замотал головой.

– Она запретила беспокоить, говорит, не хочет, чтобы мы запомнили ее такой, если что не так пойдет.

– Глупости. А вдруг ей поддержка нужна? Да и что пойти не так может?

– Тише.

Хозяин прикрыл глаза устало, притянул Галку в объятья да так и замер.

Девушка слышала, чувствовала, как дико колотиться его сердце. И больше ничего не улавливала. Ни криков, ни голосов, ни шуршания.

Что может приключиться? Ничего же не должно сделаться.

Галка даже не ожидала, что так скоро Ева должна ребенка родить. Не думала, что дитя так быстро появится.

Прямо из пуза этого надутого.

Галку передёрнуло.

Ничего плохо не может случится. Просто не способно.

Ева не может умереть. Не должна.

Она ведь молодая совсем ещё. И здоровая, кровь с молоком. Как бык. Корова.

Ева ведь даже недомоганий не испытывала, весела была все время. Бодра.