Однако Брокау и его съемочная группа не могли спокойно наслаждаться эксклюзивной трансляцией от Бранденбургских ворот. Напротив, его команде следовало оставаться начеку, поскольку становилось ясно, что тут все не так однозначно. Если восточногерманский режим объявил, что люди могут свободно перемещаться через Стену, то почему он применял водометы, не давая им этого сделать? Разница во времени между Берлином и Нью-Йорком составляла шесть часов – там, откуда Брокау вел репортаж, было уже поздно, темно и холодно. Промочить людей до нитки в ноябрьскую ночь, а то и вовсе сбить их брандспойтом с почти трехметровой стены выглядело не очень гостеприимным жестом. Телекамеры NBC также записали, как на восточной стороне нескольких человек оттаскивали силой.

Почему сотрудники органов безопасности ГДР использовали водометы и разгоняли мирно празднующих людей? Почему NBC была единственной телесетью в мире, установившей в ту ночь репортажную платформу перед Бранденбургскими воротами? Самое главное – почему граница открывалась посреди ночи и так гротескно? Подходило ли вообще слово «открытие» к тем событиям? Вплоть до того вечера никто не ожидал, что Стена падет. Даже в 1989 году попытки бегства из Восточной Германии оставались смертельно опасными. Последний раз здесь застрелили человека в феврале; последний раз стреляли средь бела дня в апреле (обошлось без жертв), а последняя смерть при попытке побега на другом участке протяженной восточногерманской границы случилась всего за три недели до той трансляции NBC. Граница между двумя Германиями была, разумеется, лишь частью длинной разделительной линии между двумя военными блоками в Европе, грозившими друг другу термоядерным оружием. До той самой ночи 9 ноября 1989 года руководство Восточной Германии строго контролировало перемещение жителей страны.

В действительности режим и не собирался ослаблять контроль вечером девятого числа. Открытие границы не было следствием решения политических лидеров в Восточном Берлине (хотя некоторые из них впоследствии будут утверждать обратное) или соглашения с правительством ФРГ в Бонне. Оно не стало итогом некоего плана четырех держав, все еще наделенных высшей властью в разделенном Берлине: США, Великобритании и Франции на Западе и СССР на Востоке. Не было оно и результатом особого соглашения между бывшим президентом США Рональдом Рейганом и лидером Советского Союза Михаилом Горбачевым. Той ночью открытие границы вообще не входило ни в чьи планы.

Так почему же это происходило? Огромные толпы людей стекались как к восточной, так и к западной сторонам Стены. Восточногерманский режим с трудом поддерживал порядок не только у Бранденбургских ворот, но и у контрольно-пропускных пунктов (у самих ворот границу пересечь было невозможно) при помощи вооруженных солдат, заграждений и прочих средств. В некоторых местах силам безопасности удалось восстановить контроль над толпой, но люди продолжали прибывать. Раз за разом жители ГДР прямо говорили пограничникам: «Вы должны нас пропустить». И раз за разом эти же пограничники (которые всего пару недель назад наставили бы на них автоматы) давали им пройти. Почему?

Чтобы ответить на вопрос «Почему?», необходимо сперва ответить на вопрос «Как?». А чтобы понять, как пала Берлинская стена, нужно, в свою очередь, обратиться к первоначальным свидетельствам, так как за прошедшие годы появилось множество утверждений, которые иначе как ложными не назовешь[6]. Это неудивительно, ведь у всякой победы тысяча отцов. Но когда мы пересматриваем непосредственные причины крушения Стены, исходя из свидетельств очевидцев, в глаза бросается решающее значение случая и непредвиденных обстоятельств, а не планов политиков. Это поразительный пример внезапного события, момента, когда вопреки всем ожиданиям рухнули как буквальные стены, так и символические. Ряд происшествий, подчас столь мелких, что в иных условиях их сочли бы ерундой, высекли искры во взрывоопасной атмосфере осени 1989 года и спровоцировали драматичную череду событий, кульминацией которых стало незапланированное падение Берлинской стены. Эта книга изучает не только упомянутые искры, но и породивший их конфликт между двумя параллельными и обгоняющими друг друга процессами в Восточной Германии: всплеском революционного, но ненасильственного гражданского сопротивления и коллапсом правящего режима. Проще говоря, падение Стены стало тем моментом, когда оппозиция превзошла режим[7]. Она воспользовалась ошибками властей и вырвала из их рук контроль над границей. Он оказался ключом к власти – режим рухнул вслед за Стеной.

То, что упомянутая выше череда событий совпала с двухсотлетней годовщиной Великой французской революции, является не более чем поразительным совпадением. Однако это совпадение подсказывает, что нам стоит воспользоваться знаменитым исследованием Алексиса де Токвиля обстоятельств произошедшего в 1789-м, чтобы понять, что же случилось два века спустя. Токвиль пришел к выводу, что смягчение деспотии старых элит во Франции XVIII века не только не удовлетворило людей, но воодушевило массы идти на насилие, требуя перемен. Как только забрезжила возможность изменить ситуацию, приемлемые прежде условия мгновенно стали невыносимыми. Наблюдения Токвиля поразительно подходят и к 1989 году, ведь той осенью наступил схожий период ослабления гаек. Горбачев, к тому моменту находившийся у власти около четырех лет, провел ряд реформ и значительно облегчил бремя угнетения, которое несли жители как самого СССР, так и всего социалистического лагеря. Без этого Стена бы не пала. Впрочем, для открытия границы не хватило бы одних только реформ Горбачева, ведь они не предполагали лишить коммунистическую партию власти над СССР или Восточной Европой. Скорее они стали своего рода признанием неудач Советского Союза – как в обеспечении потребностей собственных граждан, так и в соревновании с США на мировой арене. Чтобы исправить положение, Горбачев изменил многое в управлении партией и государством, но делал он это в надежде спасти, а не ликвидировать их. Иначе говоря, он не собирался предавать идеалы социализма; напротив, он хотел защитить их и потому пошел на неизбежную, как ему казалось, перестройку.

Он ожидал, что его союзники – лидеры стран соцлагеря – последуют его примеру, и не собирался поддерживать никакие альтернативные движения вроде польской «Солидарности» или националистических групп внутри СССР. Реформы Горбачева не имели целью распустить советский военный союз – Организацию Варшавского договора – или прекратить оккупацию разделенной Германии. За нее пришлось заплатить слишком высокую цену, и ни один лидер в Москве не отказался бы от нее просто так. Миллионы солдат и гражданских погибли в неописуемо жестокой схватке после решения Адольфа Гитлера вторгнуться на территорию СССР 22 июня 1941 года. Москва считала оккупацию поверженной Германии совершенно легитимной, учитывая то, сколько крови пришлось пролить, чтобы отразить атаки нацистов. Даже после того, как 7 октября 1949 года советская оккупационная зона была формально объявлена независимым государством под названием Германская Демократическая Республика (ГДР), новая страна де-факто оставалась под контролем Москвы, а советские войска не были из нее выведены. Особенно явно это показало себя в 1953 году, когда после смерти Иосифа Сталина во многих частях ГДР вспыхнули волнения. Именно советские танки в итоге подавили бунт и восстановили порядок.

Строительство Стены в 1961 году закрепило раздел Берлина и, больше того, Германии. Даже десятилетия спустя самый знаменитый призыв к прекращению этого раскола – озвученный Рейганом 12 июня 1987 года – не привел к открытию границы. Рейган произнес его в том же самом месте перед Берлинской стеной, откуда Брокау вел репортаж о настоящем, хаотичном открытии границы через два с половиной года. В своем выступлении Рейган обратился лично к лидеру СССР: «Генеральный секретарь Горбачев, если вы ищете мира… приезжайте сюда! Господин Горбачев, откройте эти ворота! Господин Горбачев, разрушьте эту стену!» Эти громкие слова (советники Рейгана пытались вырезать из его речи некоторые реплики, посчитав их слишком вызывающими) не привели ни к открытию прохода через Стену, ни даже к предварительному соглашению об этом. Горбачев и Рейган встречались на нескольких саммитах, договаривались о мерах по контролю над вооружениями, понемногу снижали враждебность между Советами и США, но так и не составили плана о прекращении раздела Германии – ни до, ни после того, как Рейган покинул Овальный кабинет в январе 1989 года, когда его место занял бывший вице-президент Джордж Буш-старший. В результате, хотя поведение Москвы и Вашингтона обеспечило условия, в которых могла открыться граница, нам не понять непосредственных причин падения Берлинской стены, рассматривая только действия сверхдержав. Нам следует смотреть шире, и как раз в этом заключается цель книги: исследовать ключевые причины, которые в короткое время привели к тому, что падение Стены стало реальностью.

Очень поучительна в этом отношении мудрость еще одного французского мыслителя – Марка Блока. Блок претерпел много горя от рук нацистов после того, как немцы летом 1940 года за считанные недели захватили Францию. Блок – ветеран Первой мировой и отец шестерых детей – стал активным членом французского Сопротивления. Последние работы Блока напечатаны посмертно, так как его схватили гестаповцы, подвергли пыткам и расстреляли 16 июня 1944 года, всего через несколько дней после того, как союзники высадились на берегу Нормандии и начали спасать Европу от зверств нацистов.

Интересующие нас строки Блок написал уже после капитуляции Франции. Блок предупреждал о причинно-следственной связи в истории – опираясь не только на научные знания, но и на трагедию, которую переживала его страна. Причины, предостерегал он, нельзя постулировать – ни в истории, ни в политике, ни в любой другой области. Вместо этого их нужно искать и устанавливать. И во время этих поисков мы не должны допускать ошибку и судить задним числом, считая, будто случившееся было неизбежно. Такие события, как Французская революция 1789 года или быстрая капитуляция Франции в 1940 году, сегодня представляются нам неизбежными, хотя изначально и не были таковыми. Признавая неизбежность событий, мы забываем о действиях людей, которым пришлось принимать судьбоносные решения под тяжелейшим давлением.

Следуя за предложением Блока, эта книга выйдет за рамки догадок и будет искать причины падения Берлинской стены в свидетельствах той поры. На основе источников из нескольких стран она выдвинет предположения о том, как, а затем – почему открылась Стена. К счастью, источников сегодня предостаточно. К множеству ценных архивных материалов сегодня есть доступ, и, что особенно важно, эту информацию можно дополнить интервью с очевидцами событий. Интервью должны отвечать высоким стандартам: их достоверность должна соответствовать не только требованиям интервьюера, но и письменным историческим документам.

Существующие документы содержат чрезвычайно подробные сведения, во многом благодаря многолетней работе тайной полиции Восточной Германии, которая официально называлась Министерством государственной безопасности ГДР, а неформально – Штази. После объединения Германии в 1990 году законодатели новой страны решили не засекречивать досье Штази, а открыть их для бывших объектов слежки и ученых. Благодаря принятым законам мы можем увидеть повседневную бумажную волокиту диктатуры почти без каких-либо ограничений. Поскольку архивы политических руководителей Штази – Социалистической единой партии Германии, более известной по ее немецкой аббревиатуре SED, – тоже практически полностью открыты, появилась возможность заполнить лакуны информации в архивах Штази за счет партийных документов. Многие архивы правящих партий бывших стран-союзниц ГДР по Варшавскому договору также открыты, равно как и государственные источники разных стран соцлагеря[8]. Материалы с Запада теперь тоже доступны в большом количестве. Наконец, поскольку описываемые события произошли сравнительно недавно, дополнительную информацию можно почерпнуть из аудио– и видеозаписей тех лет. Короче говоря, сведений по теме предостаточно – порой кажется, что их даже слишком много.

Эти свидетельства не только явно указывают на случайный и непредвиденный характер открытия границы, но и дают понять, что люди, поспособствовавшие падению Стены 9 ноября, в большинстве не являлись политиками с мировыми именами. Наоборот, они были рядовыми фигурами, заместителями, а не начальниками, а то и вовсе никому не известными людьми. Двенадцать таких человек появятся на страницах моей книги: Катрин Хаттенхауэр, подросток-активистка, посаженная в камеру-одиночку за свои политические взгляды; Уве Швабе, бывший военнослужащий, ставший врагом государства номер один; Кристоф Воннебергер и Ганс-Юрген Зиверс, двое пасторов из протестантских церквей в саксонской части ГДР, которые были убеждены в неизбежности перемен и в своей способности ускорить их; Роланд Ян, сотрудник западноберлинской телестанции с очень большими связями; Арам Радомски, бродяга из Восточной Германии, которого насильно разлучили с его девушкой, из-за чего он жаждал мести; его друг Зигги Шефке, мечтавший о запретном путешествии на Запад; Марианна Биртлер, консультант по работе с молодежью в Восточном Берлине; чиновники среднего звена, например Гельмут Хаккенберг, один из многочисленных вторых секретарей партии, Герхард Лаутер, молодой и амбициозный начальник отдела в Министерстве внутренних дел ФРГ, Игорь Максимычев, заместитель посла в посольстве СССР в Восточном Берлине, и, наконец, Харальд Егер, второразрядный офицер паспортного контроля, дежуривший в ночную смену у пропускного пункта в Восточном Берлине. Большинство этих людей были мало известны за пределами своих небольших сообществ, но все они – иногда ненамеренно – внесут большой вклад в падение Берлинской стены. Они станут катализаторами этого коллапса. Сердце моей книги – история этих людей и их проблем на фоне масштабных исторических перемен.

Хотя условия, сложившиеся в 1989 году в разделенной Германии, уникальны, значение этих людей и их опыта не ограничивается только временем и местом. Несмотря на то, что моя книга сфокусирована на специфической истории, случившейся с отдельно взятой диктатурой, в ней можно прочесть и вдохновляющий рассказ о крайне редком и радостном событии: о том, как граждане мирным путем победили построенный на насилии режим. Особенно поразительно то, что этот мирный процесс достиг своей кульминации в Берлине – городе, пропитанном милитаризмом, от которого мир претерпел столько страданий.

Двенадцать человек, представленных на страницах книги, по-разному пережили 1989 год, но все они представляют собой репрезентативные примеры диссидентов, чиновников и хроникеров в период успешной революции. Их истории показывают, что легко пройти через такой бурный период, как тот, что они пережили вместе, невозможно. Оппозиционное движение в ГДР, в частности, было небольшим, раздробленным и склонным к междоусобицам. Человеческие слабости проявлялись в нем слишком часто. Тем не менее члены этого движения в итоге смогли не ударить в грязь лицом. Они воодушевлялись польской «Солидарностью», Горбачевым, ошибками собственных руководителей и друг другом и в 1989 году сумели сделать то, что им так долго не удавалось: побудить широкую общественность Восточной Германии присоединиться к ним. Как только они это сделали, произошла революция – люди без всякого кровопролития прорвали охраняемую границу, – которая как ни одно другое событие символизирует конец холодной войны. Пускай падение Стены – лишь один эпизод в этой долгой истории, но именно он навсегда отрезал путь назад.

Таким образом, изучение истории подъема мирной революции, краха восточногерманского режима и падения Берлинской стены означает изучение чего-то большего, чем отдельно взятая страна или событие. Оно включает понимание масштабных задач, которые неотъемлемо связаны со свержением диктаторов ненасильственным путем. Эта книга показывает, как много обстоятельств должно совпасть – а их очень много, – чтобы был достигнут успех. Изучая, как разворачивались события в Восточной Германии в 1989 году, мы можем понять, как и почему подчиненные диктаторов вопреки имеющимся инструкциям решают нарушить приказы и не прибегают к насилию против мирных демонстрантов или как и почему угнетаемые в момент кризиса решают довериться незнакомцам, тем самым формируя крупные и устойчивые протестные сообщества. Последний пункт особенно важен и удивителен. Как мы убедимся, представители верхушки диктатуры, работавшие вместе десятилетиями, совершенно не доверяли друг другу, тогда как лидеры диссидентов в группах, напичканных шпионами тайной полиции, проявляли поразительную открытость и доверие к чужакам, готовым помочь.

В этой истории мы также сможем узнать цену тех триумфалистских заявлений о событиях в разделенном Берлине 1989 года, которые делались людьми со стороны. В США падение Стены дало импульс неудачному слогану «От Берлина до Багдада». Иначе говоря, коллапс способствовал тому ошибочному мнению, что Вашингтон единолично стоит за крахом восточногерманской диктатуры и что США способны повторить этот успех небольшой ценой в других точках земного шара. Конечно, западные страны и их свободы сыграли важную роль в мотивации участников событий 1989 года, но история, которая рассказывается здесь, демонстрирует необходимость более детального понимания роли случая, непредвиденных обстоятельств и, самое важное, позиции действующих лиц внутри страны.