— Зачем?

— А затем, что эта девочка пыталась за завтраком отобрать у Маши компот. Девочку нужно наказать, а чтобы та не стала мстить Маше, её нужно изолировать. Машу. У вас есть пианино или гитара?

— Есть и пианино, и гитара в красном уголке, — вмешалась завуч.

— Вот туда и отправьте Машу. А вечером проследите, чтобы девочки не оказались в одной комнате, и чтобы они при всём желании не смогли встретиться. Хулиганку лучше всего закрыть до утра одну. Утром я появлюсь и узнаю у Маши, как прошёл день и что случилось — или не случилось — за ночь, — Пётр не смотрел на воспитательницу, говорил это Зое Ивановне, — И ещё, оказывается, Маша пишет стихи. Дайте ей, пожалуйста, чистую тетрадку и карандаш мягкий.

— Мягкий? — хором потерянно отшатнулись обе.

— Мягкий, чтобы легко писал и не царапал бумагу. На нём ещё буква «М» стоит.

— Хорошо, поищем, — пыл он всё-таки с педагогов сбил.

В кабинете директора Зоя Ивановна села на краешек стула сбоку от стола и предложила Петру хозяйское место. Он ломаться не стал — ещё не поймут.

— Зоя Ивановна, а почему Маша здесь, а не дома? Каникулы же. Кстати, а как её фамилия?

— Фамилия — Нааб. Мать у неё умерла в прошлом году, их у отца осталось трое детей, или даже четверо — точно не помню. Остальные сейчас у родственников, а Маша у нас. А отец её сейчас в тубдиспансере. У него открытая форма, врачи говорят, что долго не протянет, — завуч нервно скомкала извлечённый из кармана кофты носовой платок.

— Н-да. Плохо. А если он умрёт? Что будет с детьми?

— Скорее всего, отправят в Серов, в детский дом.

— А у вас сирот нет?

— Нет. Мы же школа-интернат, — махнула рукой завуч, явно с облегчением.

— Как звать отца, вы не знаете? — Пётр решил сам заглянуть в тубдиспансер — нельзя допустить отправку Вики в Серов.

— Нужно посмотреть в журнале. Вроде бы Готлиб, — Зоя Ивановна вскочила и попыталась куда-то убежать, но Пётр остановил её жестом.

— Не нужно, я найду сам. Зоя Ивановна, у вас кто шефы?

— Глинозёмный цех БАЗа, — не поняла та резкого перехода, даже очки сняла.

— Позвоните им и скажите, что я попросил как следует проконопатить и заклеить все окна — и в учебном корпусе, и в жилом, — пора прощаться.

— Хорошо, Пётр Миронович, — женщина снова надела очки и сразу приобрела деловой вид.