— Вот. А на втором листке напиши мероприятия, которые это предотвратят.

— Ну, не знаю, — Романов опять поскрёб подбородок и направился к двери.

— Скажи, пожалуйста, секретарше, чтобы зашла и, если есть, таблетку анальгина захватила, — как только Николай Михайлович вышел, Пётр бросился к двери — и не напрасно.

— Вера Михайловна, Пётр Миронович простыл. Найдите, пожалуйста, по таблетке анальгина и аспирина и с чаем горячим занесите ему, — замечательно, теперь известно имя секретаря.

Женщина появилась через пять минут. На дебильном жестяном подносе стоял стакан в подстаканнике, скорее всего мельхиоровом, в маленькой стеклянной розеточке был мёд, и в ложечке лежали две таблетки.

— Пётр Миронович, может, скорую вызвать? Я вон у девочек из бухгалтерии мёду добыла.

— Спасибо, Вера Михайловна. Не надо скорой, пройдёт само. На лыжах, наверное, перекатался. Вера Михайловна, раздобудьте мне, пожалуйста, подшивку «Зари Урала» за прошлый год, — нужно же узнать, как зовут «начальников» в городе Краснотурьинске, а заодно посмотреть, какие тут проблемы сейчас.

Секретарша покивала седой головой и, осуждающе взглянув на не заботящегося о своём здоровье шефа, вышла из кабинета. Пётр принял таблетки и допивал чай, заедая мёдом, когда Вера Михайловна появилась снова, на этот раз — с прошитой шнурком пачкой газет. Газеты явно были не для мебели, следы неоднократной читки присутствовали. Крепились они на фанерке с обломанным краем. Блин, как же бедно народ живёт! Отдав поднос с пустым стаканом, Пётр уже хотел было отпустить секретаршу, но вдруг вспомнил, что не увидел на столе еженедельника с планом на сегодняшний день.

— Вера Михайловна, не напомните, я на сегодня какие-то встречи или совещания планировал? Голова как ватой набита.

— Может, вызвать врача? — с надеждой в голосе спросила женщина. Видно было, что и вправду переживает за реципиента.

— Ну, таблетки же выпил, да и чаю с мёдом — сейчас полегчает. Так что с совещаниями?

— Завтра в девять строительная планёрка, а на сегодня ничего нет. Стойте, — махнула рукой, сокрушаясь, секретарша, — Вы же после обеда собирались в интернат съездить!

— И то верно, — сделал вид, что вспомнил Штелле, — Ладно. Собирался — значит, съезжу. Хотя нет, пешком прогуляюсь, может, голова прояснится. Вера Михайловна, скоро должен Романов подойти — пусть захватит с собой комсомольского вожака.

— Может, ещё чайку?

— Вот как придут — всем троим, если не затруднит.

— Шутите! Чего же тут трудного. Раз шутите, то поправитесь, — и женщина вышла.

Получается, как-то не совсем правильно себя вёл, раз вежливость секретарь приняла за шутку. Покороче нужно фразы строить, и более нейтрально. Ладно, пока мэр не подошёл с собаками, нужно пролистать прессу, фамилии поузнавать, да и с проблемами вверенного ему города ознакомиться.

— Гриша, заходи! Как устроился? — Романов махнул рукой, приглашая молодого русоволосого парня с короткой стрижкой, застрявшего в дверях кабинета.

Григорий Максимович Каёта. Вспомнил Пётр прочитанное за прошедший час в газете. Память подсказала: только что назначенный первый секретарь горкома комсомола потом станет главным редактором городской газеты «Заря Урала», а потом даже переберётся в «Уральский рабочий», в Свердловск.

Скромный молодой человек как-то боком протиснулся к столу мимо расставляющей стаканы секретарши. Надо сказать, что чай, аспирин и анальгин помогли: голова почти не болела, да и озноб прошёл — плюс в кабинете работал принесённый Верой Михайловной обогреватель. Пётр взял исписанные «мэром» листки, прочитал и со вздохом вернул.