— Ну как, не познакомился еще с кем из местных, — прервал с улыбкой Инженер затянувшееся молчание за чаепитием. Опять он как будто читал его мысли.

— Угу, попытался…

— И как?

— На силу ноги унес, как только сказал, кто я. Хорошо, успел вот эти мандаринчики купить до того, как раскрыл рот — ответил Аспирант с кривой усмешкой. — Тут, все, оказывается, ненавидят нас за то, что с них дерут налог на прокорм наш.

— Да, я тоже слышал это от местных. Даже в Мастерских работники смотрят нас волком и норовят подсунуть всякую дрянь. Смешнее всего то, что работаем мы тут за деньги Конфедерации, оплата долга за финансирование постройки Станции и покупку Тягача. То есть Колония эта не тратит на нас сейчас ни копейки, и даже в этой гостинице мы живем за свой счет. Вот так вот!

— А Командир знает?

— Разумеется! И, видимо, поэтому они не подпускают нас к своему передатчику, чтоб не сказали в Центр раньше времени ничего лишнего… А что он сделает? Это их внутренние дела. А наше дело — молчать и работать. И убираться побыстрее с этой базы, пока не порвали нас на куски…

Между тем, Водитель довольно быстро поправился, и Командир снова поднял вопрос о связи с Центром. В этот раз в путь выдвинулись днем и куда лучше вооруженными, не столько оружием, сколько информацией об окрестностях и правильном пути. Водитель по просьбе Командира быстро выяснил, куда надо подняться, чтобы выйти на связь, а также когда и как лучше это сделать. Оказалось, Командир был не единственным на Центральной Базе, кому иногда надо было срочно связаться со Столицей. Желающие это сделать в обход правления появлялись регулярно, прежде всего, среди купцов, а потому дорога туда была уже вполне наезженной. Переговоры Центра с Колонией, как оказалось, еще не начинались. Зато случилось быстрое продвижение в переговорах с другой стороной — Нефтяниками.

Как уже упоминалось ранее, постройка других станций обеззараживания затягивалась потому, что не хватало некоторых блоков, существенно необходимых для создания радаров — детекторов плоти монстров. В основе их были приборы, созданные еще до Катастрофы по технологиям, которые были утрачены с тех пор. Ни в одной из колоний Конфедерации найти такие приборы не удалось, а те, что были в Столице, уже и так стояли на Станции или были разворованы и, скорее всего, испорчены безвозвратно. Но они точно были в Исследовательском Центре Министерства Обороны прежнего мира. Он располагался недалеко от военной базы посреди пустыни, ставшей теперь столицей Нефтяников, и полностью Нефтяниками контролировался. Нефтяники в целом не возражали против продажи этих приборов, но, чувствуя их судьбоносное значение, старались выторговать себе не менее судьбоносные блага, постоянно повышая планку, как только Конфедерация делала очередные уступки. И вот теперь, после нескольких месяцев затишья, наконец-то был подписан договор, согласно которому Конфедерации передаются все имеющиеся приборы. В ответ Конфедерация безвозмездно строит для Нефтяников 2 станции обеззараживания, а также обучает персонал для них. Однако, прежде Нефтяники хотели сами оценить работу Станции на своей территории.

Очевидно, эта информация должна была стать дополнительным козырем в переговорах Центра с руководством Колонии — в случае несговорчивости последней Станция могла отправиться к Нефтяникам немедленно. В Колонии тоже понимали, что постройка Центром новых станций резко усилит вес последнего, и тогда договариваться будет еще труднее. Собственно, так и случилось уже через пару дней. Руководство Колонии пошло абсолютно на все условия, выдвинутые Центром, согласившись за свой счет предоставить, как охрану Станции, так и средства обеззараживания. Особенно после того, как Центр намекнул, что знает о новом налоге на обеззараживание и озлобленности на него людей, а также сказал, что не будет держать в секрете от купцов и пассажиров караванов детали достигнутых соглашений. А дальше, когда слухи распространятся, жарко в Колонии может стать уже не команде Станции, а нынешнему руководству.

После переговоров Глава сам пригласил к себе команду Станции в полном составе, чтобы лично объявить, что они были, есть и будут самыми дорогими гостями его Колонии, а потому теперь все силы рейнджеров Колонии стоят на их защите, и что даже оплату проживания в гостинице на Центральной Базе Колония теперь берет на себя. Но все-таки он рекомендовал при этом не вступать в контакты с населением без необходимости, поскольку "времена тяжелые, люди озлоблены, и мало ли что может произойти…" "В приближении барбекю свинья начала ловить мышей и лаять на чужих", — прокомментировал случившееся в свойственной ему манере Инженер.

Таким образом, на следующее утро Станция снова выдвинулась на работу. И в этот раз ее уже на постоянной основе сопровождала та самая амфибия, что спасла ее команду в ту злополучную ночь, когда обследование болот только началось. Однако, работы по обеззараживанию теперь надо было начать с расчистки дренажных сооружений. Старые, заболоченные плантации были не только потенциальными сельхозугодиями, но и одной из основных угроз для прилегающих к ним ферм. Оттуда иногда случались набеги стай монстров, пока не было введено регулярное патрулирование болот специально оборудованными амфибиями. Технологии обеззараживания водоемов еще не были проработаны, а потому единственным способом сделать жизнь Колонии безопасной было осушить их. И начинать этот процесс надо было с расчистки старых каналов, отводящих в прошлом воду к берущей здесь начало небольшой реке.

К месту работ заранее, по заказу командира Амфибии, уже были подвезены цистерны с напалмом, ибо работы для огня тут было немало. Болотное дно вдоль половины давно заросших и заиленных каналов также было уже разведано его Амфибией, чтобы исключить, по возможности, повторения событий, с которых и началось их с экипажем Станции знакомство. Станция теперь неспешно ползла по разведанным для нее маршрутам вдоль русел ручьев и старых каналов, ища радаром скопления монстров. Доработка программы радара Аспирантом сработала на ура, и точность даваемой им картинки почти не отличалась от таковой на сухой местности. Впереди них шла Амфибия, отжигая напалмом и поливая химией воду там, где радар Станции показал опасность, после чего пейзажи вокруг, и без того пугающие, становились еще мрачнее — Команда Станции теперь не видела часто ничего, кроме черной воды и еще дымящихся кривых и заостренных головешек, еще недавно бывших стволами болотных деревьев. Над всем этим замогильным пейзажем не раздавалось ни звука, кроме тех, что издавала сама Станция и ее Тягач. Ничего не шевелилось в воздухе и в, казалось, ставшей полностью мертвой воде, хотя разумом члены команды, конечно, понимали, что там, в черной глубине, их все еще ждет лишь временно затаившаяся смерть. Огонь был эффективен только против "зеленой слизи", жившей на поверхности воды. Более крупные же особи на глубине вода надежно защищала, а потому эффект был, скорее, отпугивающим. Настоящая очистка будет проведена позже, когда воду удастся убрать, и поверхность бывших плантаций немного подсохнет.

Однако, и этого, в сочетании с дожиганием остатков чужеродной жизни радаром, хватало для начала работ хотя бы тяжелой техникой, которая тоже появилась на болотах через пару дней. Это были два старых экскаватора, закрепленных на сделанных из всего, что было в мастерских под рукою, понтонах. Экскаваторы вытаскивали со дна канала ил и слизь, перекладывая их на невидимые пока под водою берега. Специальная группа рабочих с паяльными лампами регулярно обрабатывала понтоны и рабочие органы этих машин огнем. В противном случае слизь приобретала форму червей или еще каких-то существ, после чего расползалась дальше, нападая на все, что встречалось на пути. На мелководье, где понтоны не могли пройти, на дно болота клали гати, после чего на них спускались сами экскаваторы. После очистки участка канала гати разбирали и грузили по частям на понтоны, или сразу собирали на участке рядом.

Работу требовалось вести по 12 часов в день без выходных. И это не была прихоть руководства — каждый очищенный участок надо было быстро обработать, пока монстры не вернулись на него. Каждый час промедления делал работу более опасной.

Еду рейнджерам и команде Станции подвозили нанятые Главой Колонии фермеры, чтобы минимизировать их контакты с населением. Так же обеспечивали экскаваторщиков и некоторых других ключевых рабочих высокой квалификвации. Вместе с тем, на осушении болот трудилось и много другого люда, которых обеспечивали и оберегали не так трепетно. Обычно это была самая опасная работа — ручной труд на грунте, поскольку от мелких монстров таких рабочих защищали лишь болотные ботфорты и примитивные защитные костюмы. От небольших контактов монстров с кожей и даже мелких укусов человека, как правило, спасал иммунитет. Но если организм человека или животного был мертв или сильно ослаблен, он весь довольно быстро превращался в монстра, часто сохраняя при этом в значительной степени свою внешность и некоторые элементы поведения. Одного только вида такой твари могло быть достаточно, чтобы лишить рассудка слабого человека. В сочетании же с невероятной ее живучестью и агрессивностью, это была, наверное, одна из самых страшных сущностей, с которыми в этом мире можно было вообще столкнуться! Потому сильно зараженных людей в эти суровые времена пристреливали не колеблясь, а труп сразу сжигали. И жертвы часто сами были рады такому исходу. Пара таких случаев произошла уже в первую неделю работ. Один — даже на глазах Команды Станции.

В то утро короткий человеческий крик заставил повернуться всех в одну сторону. Один из рабочих, прощупывавших дно, куда должна была лечь гать, резко упал в воду. Что-то тащило его с мелководья в сторону и далее на глубину канала. Он сразу нахлебался грязной жижи и потому долго не мог кричать, лишь отчаянно молотил руками по воде, стараясь зацепиться хотя бы за что-нибудь. Но руки его только тонули в скользком от слизи иле. На пару секунд из воды появилось зеленое, толстое, похожее на крупную змею, тело. Возможно, в прошлой жизни это и была змея, но точно не сейчас. Из тела двумя рядами торчали крючки, похожие на когти хищных птиц, и все они быстро шевелились, будто стараясь сильнее впиться в тело жертвы, чтобы оно не смогло выскользнуть из скользких объятий твари. Бедняга снова кратко вскрикнул и тут же исчез на глубине, провожаемый взглядами остолбеневших зрителей. Еще пара секунд, и рабочие разом, с паническим воплем, кинулись на понтон, отпихивая друг друга в воду. Кто смог залезть, продолжали пристально таращиться на то место, где только что исчез их товарищ. Их старания были вознаграждены минут через десять — бедняга появился на поверхности. Он не был еще мертв, но и живым его назвать, казалось, было невозможно. Остекленевшие, похожие на рыбьи, глаза были навыкате, а руки и ноги хаотично бились в конвульсиях, поднимая вокруг много грязных брызг. Поначалу казалось, мучения его вот-вот прекратятся. Но с течением времени конвульсии эти не только не утихали, но и становились все менее хаотичными, как будто новая сущность на глазах училась контролировать свои движения. Изо рта жертвы уже шла характерная зеленоватая пена, и для многих из присутствующих это был ясный знак — на их глазах рождалась новая тварь! Осторожно щупая землю каждым шагом, к ней уже шел огнеметчик с Амфибии. Он был в полной амуниции, и на его огнемете уже горел фитиль. Еще секунда — и пламя поглотило то, что еще недавно было рабочим, укладывающим гать. Когда огонь утих, на этом месте не было уже ничего. Может быть, тварь погибла. А может, сильно потеряв в массе и снова переродившись, уже ушла на спасительную глубину…

После этих случаев защитные костюмы и технология работы были усовершенствованы. Уже на следующий день с Амфибии тщательно прочесывали сетями все места, куда должны были спуститься люди. Но найти рабочих в Колонии теперь стало трудно даже среди бедняков. Выручали скитальцы, которых было немало в этих местах. Чаще всего, они приходили из пустыни на Севере в поисках хотя бы какой-то еды и с надеждой на новую, лучшую жизнь, а потому брались за любую работу. Эти люди заметно выделялись среди местных: Они были ниже ростом и намного худее, а их кожа была почти черна от загара. На коже у многих были характерные шрамы от контактов с монстрами, и это говорило о том, что, вероятно, многие их собраться не смогли сюда дойти. Скитальцы с Севера редко говорили, всегда были озабочены и, как будто, совсем не улыбались. Казалось, что главным правилом в жизни этих людей было не привлекать к себе внимания и быть всегда начеку, готовым ответить на любую неожиданность. Весь окружающий мир всегда был явно враждебен им, и они также были к нему глубоко враждебны.

Вечерами команды Станции и Амфибии неспешно общались меду собою у костра. Рейнджеры много рассказывали о жизни на болотах, а также о своих соседях — Нефтяниках, в земли которых Станции предстояло отбыть после завершения работ. Среди жителей Столицы бытовало мнение, что к Северо-Востоку от них лежит, спрятанная среди пустынь, чудесная и богатая земля. Именно туда, в край Нефтяников, отправлялись самые богатые и ценные товары с рынков Столицы и соседних колоний. Оно и понятно — единственный оставшийся в этой части света поставщик топлива держал на крючке, казалось, весь остальной мир, назначая за свой товар такую цену, какую хотел. С надменным видом смотрели купцы Нефтяников на местных жителей, часто откровенно им завидовавших. Они и рады были, не только не прятать свою роскошь, но и нарочито выставлять ее везде напоказ. Конечно, это усложняло потом жизнь охране их караванов, но охрана у Нефтяников всегда была своя, весьма профессиональная и вооруженная самым лучшим оружием, а потому редкая банда рисковала нападать на них. Сами же гости из северных краев о себе рассказывали скупо и неохотно, неся иногда странный бред про особое величие и особую роль в мире их нации и правителя. Очевидно, слушать это было мало кому приятно, а потому дальше общение обычно не шло, да и вообще многие старались обходить таких гостей стороной. И не пускали бы, наверное, и вовсе этих малоприятных людей в свои колонии, если бы не нефть, которую они, в обмен на товары, поставляли.

— Интересно будет, наконец, взглянуть на этот хваленый золотой край — сказал как-то за ужином Аспирант.