– Там, где она написала в скобках «гроб закрытый», там же она сказала, что если со мной что-нибудь случится, так она сказала, но не написала, сложите ее руки на животе, как будто она молится в гробу.
– Что?
– Сложите ей руки.
– Почему что-то может случиться? Мы не хотим вам зла, я обещаю. Мы только хотим, чтобы у Шари все было хорошо, о’кей?
Когда НС сказал
– Я говорил вам тем утром, что вы ищете не в том месте, так?
– Да, говорили.
– Хорошо бы вы все это запомнили, хотя и не знаю почему.
– Я запомнила.
– О’кей, тогда, пожалуйста, послушайте нас. Забудьте об округе Лексингтон. Обратите внимание на округ Салуда. Понимаете?
– Обратить внимание на округ Салуда.
– Именно. Ближайший к округу Лексингтон в радиусе пятнадцати миль, на самой границе. Это понятно?
– Да.
– И, пожалуйста… Очень, очень скоро… Пожалуйста, Шари просит… Шари просит… Пожалуйста. Никаких посторонних, когда мы сообщим местоположение.
Продолжив инструктаж, он сделал самое примечательное с точки зрения нашего психолингвистического анализа заявление.
– Я хочу сказать вам еще кое-что. Шари теперь часть меня – физически, ментально, эмоционально и духовно. Наши души теперь едины.
– Ваши души теперь едины? Ваша и Шари?
– Да, и мы пытаемся разобраться с этим, поэтому, пожалуйста, сделайте то, о чем мы просили. Вы этого не делаете. Я не понимаю, и она не понимает. Мы сидим здесь, смотрим телевизор и не видим шерифа, мы…
– Почему Шари не разговаривает со мной? Она так хорошо меня знает.
– Вот почему она попросила меня связаться с вами, а не с вашим мужем. Разве вы не знаете об этом?