Думает Пётр Семёнович, прикидывает в какую сторону кинуться. И нигде просвета не видит. Правду не скажешь, промолчать не получится, соврать… А ну как его за язык поймают и вырвут с корнем? Да и не знает он точно, что товарищ Берия задумал, лишь догадки имеются. Может, так всё, а может, иначе. Что командирам сказать? Может, полуправду?

– Ну, чего молчишь?

– Ладно, коли так дело повернулось… Правы вы или нет – не знаю. Место вы верно определили, а задачи… Мы должны человека из-под охраны вытащить, которая не просто охраняет – стережёт.

Командиры дыхание затаили.

– И кто же на это решился?

Пётр Семёнович только плечами пожал.

– Ну хорошо. Вытащим мы человека, а дальше что?

– Передадим в условленном месте, кому – не спрашивайте, не отвечу, это не наша забота. А наша… шкуру свою сберечь.

– Считаешь, получится?

– Не считаю, но не исключаю. Кто там за кого и кто верх возьмёт – поди догадайся, не срастётся что – на нас всех собак повесят, и тогда конец один.

– А если разбежаться?

– Куда?

– Страна большая.

– Страна-то большая, да всяк человек на ней как на ладошке. Вмиг во все уголки ориентировки полетят с нашими портретами и пальчиками. Конечно, можно в тайгу уйти, в болота и урманы, но разве это жизнь – с медведями зимой лапу сосать? Рано или поздно мы к людям за солью или спичками выползем, тут нас и прищучат.

– Черт с ним. Зато месяц-другой на свободе погулять можно!

– А родственники? Папки-мамки, братья… Их ведь всех до одного за нас потянут, и ваших, и наших, скопом. Закроют в крытку и ждать будут, покуда мы с повинной не заявимся. А нет – зелёнкой лбы помажут. Согласны мы на такой размен? Вот и я не согласен. Ладно бы мы их на жизнь в Сочи променяли, а на жизнь таёжную… Как, Партизан, житуха в лесу?

– Как на зоне – голод, холод, мошкара поедом жрёт. И еще зверьё дикое. Без помощи местных долго не протянуть. Ну или надо на большую дорогу выходить, чтобы деньгами или едой разжиться.

– Как ты?

– Как я… Только я фрицев резал, а здесь свои.

– И что делать?