У меня волосы встают дыбом при мысли, что я увижу тело таким, каким видел на озере.

Мама расстилает одеяла и тоже подтыкает их по краям. Я пристраиваю подушку. Настоящая кровать.

– Тебе будет удобно? – беспокоится она.

– Думаю, да.

И думать нечего. Это несравненно лучше мешка и логова, в котором я спал.

– Тогда я пошла, – говорит мама. – Еле на ногах стою. Наверное, и Дебс мигом захрапит после ванны. Но сегодня тебе ее храп мешать не будет.

– А она надолго к нам? – спрашиваю и сам стыжусь вопроса.

– Еще дня два. С нею непросто, но она искренне старается помочь. После похорон уедет.

– И тогда мы останемся здесь вдвоем.

– Здесь… или в другом месте.

– Это как?

– Я звонила ремонтникам. Они сказали, что знают о протечках и плесени. Эта пакость не только у нас. Сказали, что давно не было таких жутких дождей. Тут на каждом доме надо кровлю менять. Так что нас на время могут переселить.

Дождь отчаянно барабанит в окно. Никаких надежд на то, что перестанет.

– Ты бы не возражал против переезда?

– Не знаю. Как-то не думал об этом… Пожалуй, нет.

– Не хочешь оставаться из-за воспоминаний?

Здесь целые пласты воспоминаний. Куда ни ткни.

Мама и не ждет моего ответа. Идет наверх.

– Мам, – окликаю я.

Она останавливается.