– Ты малость выбился из колеи. Согласен? Теперь я понимаю. Я не знала, что твоя комната в таком жутком состоянии. Ясное дело, тебе противно там находиться. Но это поправимо. Я позвоню ремонтникам. Пусть посмотрят крышу, уберут протечку. У тебя снова будет сухо. А всю одежду я соберу и сдам в прачечную. Тебе нельзя жить в таких условиях. Никто бы не выдержал.

Она снова затягивается.

– Прости, Карл. Я запустила дом.

– Нет, мама. Ты не понимаешь. Дело не в доме. По-моему, я схожу с ума.

Мама плюхается на пол. Я протягиваю руку, она берет ее в свои. Так мы и сидим… на расстоянии вытянутой руки.

– Не выдумывай, Карл. Просто у тебя был дрянной день, только и всего.

– Мам, мне бы… куда-нибудь в другое место. Где мне помогут.

«Верни меня в больничную палату, – хочу сказать я. – Ту, в которую меня привезли с озера. Теплую, чистую и светлую».

– Карл, я же здесь, рядом. Я тебе помогу.

– Мам, но я постоянно его слышу. Он говорит со мной. Не только слышу. Вижу.

– Карл, мы оба его видим. Я тоже. Везде.

– Нет, ты не понимаешь…

Мама вздыхает:

– Я вижу его в ванне, совсем малышом. Помню, сначала никак не могла загнать его в воду, а потом он упирался и не желал вылезать. Никакие шлепки не действовали. Вижу его в кухне, где он ест из консервной банки. Вижу на диване, где он смотрит со мной фильмы ужасов и притворяется, что ему не страшно. Да, Карл, он здесь. И всегда будет.

Я сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть. Мы видим разное.

– Ты просто вспоминаешь о нем, – уточняю я.

– Да, – соглашается она. – И ты тоже. Это нормально. По-человечески. Это не признак сумасшествия.

Мама тянется ко мне. Обнимает. Я не противлюсь, но сам ее не обнимаю.

– У нас все будет хорошо, – обещает она. – Вот увидишь. Все будет хорошо.

Закрываю глаза и вижу его лицо. Его глаза широко открыты. Бегунок молнии скользит вверх и запечатывает его внутри черного мешка. Я пробую выпрямить спину, но мама крепко держит меня в объятиях.