Потом, в ... году в эпоху султана Баезида Вели Гедик Ахмед-паша[95] захватил из рук генуэзских франков большие крепости, находящиеся вокруг Крымского острова. Он заключил с Менгли Герай-ханом договор: «Пусть морское побережье Крымского острова будет [принадлежать] роду Османов, а степи, находящиеся внутри острова, будут народа татарского». Менгли Герай-хан по соглашению послал одного из братьев в качестве заложника в город Янболи[96], и вследствие этого Крымский остров получил устройство и порядок. Затем в том же году бывший везирем Кефе Сандживан-паша приехал на этот гёзлёвский залив и увидел, что это место — пристань, пригодная для устройства порта, и сразу обратился [с предложением] в [Османское] государство. Пришёл султанский указ. На углу этого гёзлёвского порта построили крепость на тысячу аршинов в окружности. Когда её построили на два человеческих роста от фундамента, Сандживан-паша умер, и крепость Гёзлёв осталась незавершённой. Потом, в ... году, по падишахскому указу, её строил Сахиб Герай-хан, но и он переселился в вечную страну, и крепость достроили другие ханы[97].

В крепости имеется со всех сторон двадцать четыре четырёхугольные башни, высокие и крытые красной черепицей. В промежутках между башнями по сто пятьдесят больших шагов. Считая таким образом, окружность крепости Гёзлёв составляет три тысячи четыреста шагов. Это пятиугольная боевая крепость, благоустроенная и укреплённая, сложенная из по-шаддадовски отёсанного камня. Стоит она на морском берегу, на плоском месте, со всех сторон от неё — море. Она расположена на мысе, подобном острову. Там имеется пять крепких, мощных, новых железных ворот.

На востоке — ворота Искеле-капу[98]. С этой стороны крепость окружает морской залив, поэтому тут нет рва. На таможне здесь сидит ханский эмин Ахмед-ага, он берет со всех приходящих судов падишахский таможенный сбор. Это большой порт Крыма, он принимает по тысяче судов. Это отличный порт-стоянка, на дне его хорошо держатся якоря. Однако он не защищен от южных ветров со стороны кыблы и с юго-востока, потому что с тех сторон порт открыт.

В углу порта находится мясная лавка, там забивают в день по сто быков и по десять лошадей. Невольничий рынок находится за воротами порта. Каждый день там продается много сотен невольниц и возлюбленных гулямов. В стороне восхода солнца — ворота Одун-базар-каггу[99]. Доски, брёвна и дрова продаются за этими воротами на площади. Это большой базар.

Здесь находится два мусульманских квартала. У одной красивой соборной мечети есть симметричный каменный минарет. Ещё там есть два квартала цыганского народа и один квартал армянских неверных, у них имеется церковь. А кварталов греческого, франкского и никакого другого народа нет.

В предместье имеется сто выгодных лавок, а также среднего достатка и бедняцких лавок. Вокруг этого предместья нет ни рва, ни паланки[100]. Прямо на берегу отделившегося от моря озера находятся мирные и безопасные кварталы. За воротами Топрак-капу[101], выходящими на северо-восток, во втором предместье, находится мусульманский квартал с квартальной мечетью; там также есть двадцать пять больших и просторных буза-хане и публичных домов. В каждом из них днём и ночью теснится по пять-шесть сотен пьяниц-татар. Потому что здесь делают чистейшую, прошедшую через искусные руки, тёмную и вкусную, как костный мозг, бузу. Три окка бузы продают за одно крымское акче. Татарин, сидя на коне, сразу выпивает бузы на пять акче и уходит пьяный. За монету в пять акче идёт пятнадцать окка бузы. За раз вдвоём выпивают пятнадцать окка бузы и уходят пьяные. Бессчётное число татар на спор выпивают за день по сто окка бузы и съедают по [целому] барану. Он одновременно пьёт бузу и мочится.

В стороне этих буза-хане, на вершинах десяти каменных башен есть ветряные мельницы странного вида, похожие на водяные мельницы. Таких ветряных мельниц я ни в одной стране не видел.

Далее, на север — ворота Ак-монла-капу. Всю воду жизни в этот город ввозят через эти ворота Ак-монла-капу на больших повозках в бочках. В той стороне есть пятьдесят прекрасных домов с садами и виноградниками. В трёхстах шагах от этого квартала на восток — ворота Ат-капу[102]. В них не может проехать арба. Это маленькие ворота, но туда могут пройти и пешие, и конные люди.

Похвала внутренним постройкам крепости Гёзлёв. В этой огромной крепости всего двадцать четыре михраба. Двенадцать из них — султанские соборные мечети, а остальные — мечети, [построенные на средства] благородных людей. Это не считая квартальных мечетей. Изящных каменных минаретов — двенадцать. А самой прекрасной, высокой и восхитительной является соборная мечеть Бехадыр Герай-хана[103]. В длину и в ширину, от кыбловых дверей[104] до михраба — сто пятьдесят шагов. С левой стороны в этой мечети есть отстроенное место, где намаз совершают достопочтенные ханы. Там есть два высоких минарета. Один из них разрушен землетрясением. Но на сохранившийся минарет с правой стороны я, недостойный, поднимался. Я пятикратно осмотрел все строения города, их вид и конструкцию. Спускаясь с минарета, я насчитал сто пять шагов. Действительно, это высокий, стройный минарет. Потому что это строение Коджа Мимар Синана-аги ибн Абд ал-Маннана[105], который построил в Исламбуле[106] мечеть султана Сулеймана. Поистине, это строение привлекательное и радующее сердце. Но её [внешний] харам[107] для такой мечети маловат, потому что она находится в многолюдном месте города, посреди базара, у этой султанской мечети большой приход. В этом городе нет другой такой мечети, крытой особым синим свинцом, светлой, украшенной и благоустроенной. На целый фарсах сверкает свинец её куполов. Перед её михрабом — место захоронения султанов, их жён и дочерей.

Через дорогу, напротив её харама, расположено замечательное здание светлой бани, подобными которой являются, разве что, баня Дефтердара в Сирии да баня Синание. Вся утварь там чистая, а все банщики расторопные и ловкие красавцы с печатью солнца на лицах, они прислуживают при пожелании и приказе.

Опять же слева от харама этой мечети над дорогой находится цитадель города. Это прекрасная изящная крепость, безо рва, четырёхугольная и выстроенная из камня. Окружность её составляет целых триста шагов. Там есть начальник крепости, тюрьма и, кроме складов, больше ничего нет. Внутри — площадь. А на восточной стороне этой цитадели есть прекрасная башня. Она удивительно высокая. Все пушки смотрят в сторону порта.

Каждую пятницу ага, начальник крепости, украшает зубцы этой крепости флагами и знамёнами. После молитвы ворота крепости закрываются. Во внешнюю крепость открываются только железные ворота внутренней крепости. А около нижнего склада оружия есть пушки бал емез, опять же нацеленные в сторону порта, потому что много раз казаки приходили на чайках, захватывали корабли и уходили. Со стороны моря у этой внутренней крепости совсем нет рва, потому что это низенькое песчаное место. Но стороны крепости, выходящие на сушу, окружены вырубленным в скале рвом, который Мухаммед Герай-хан Гази, потратив бесчисленные средства только на этот ров, приказал вырыть многим тысячам каменотёсов. Это — непосильный для человека труд.

Далее — мечеть Нуреддин-султана. Это приятная [на вид] мечеть, крытая простой плотно пригнанной черепицей, а минарет её очень хорошо выстроен и украшен. Узнав о ней, мы совершали поклонение там.

Не считая ... квартальных мечетей единобожников, на рынке имеется ещё несколько отстроенных и просторных мечетей, среди которых есть достойные стать соборными.

Восхваление бань — услады души. Всего имеется пять бань. Во-первых, вышеупомянутая баня Сахиб Герай-хана. Затем — Старая баня. Далее Новая баня. Далее — Маленькая баня. Их здания, воздух и вода очень приятны, это радующие сердце светлые бани. Но лучшая из них — Ханская баня.

Обзор постоялых дворов для купцов-торговцев. Всего одиннадцать гостиниц для приезжающих торговых людей. Но три из постоялых дворов — подобны крепостям. Это постоялые дворы, у которых, как в крепостях, есть железные ворота, башни и бойницы. Самым превосходным является постоялый двор нашего покойного господина Ислам Герай-хана[108]. Внутри него есть источники живой воды. На своде, что над высоким порогом ворот этого постоялого двора, на четырёхугольной плите белого мрамора чётким почерком написан следующий тарих для входящего:

Там есть двести сорок пять комнат на верхнем и нижнем этажах. Привратники постоянно охраняют его ворота и на крышах. Они не пропустят в ворота кого попало.

Затем над дверью прекрасного постоялого двора нашего господина Гази Мухаммед Герай-хана, который примыкает к зданию Улуджами и находится напротив вышеописанного постоялого двора, на мраморе написан тарих для входящего:

А этот тарих вырезан на двери в нижней части стены:

Сказали хану этот стихотворный тарих: