– Да. Хочу. Покажи им, что вас невозможно запугать. Покажи, что ты один из нас.

«Покажи, что ты один из нас». Я молчал, и Сэл вздохнул. Понизив голос, будто не желая, чтобы его кто-то услышал, он добавил:

– Все, что я делаю, это демонстративный акт. Думаешь, я не знаю свое дело? У меня три клуба, Бенито. Я знаю, как устроить шоу.

– И каков сегодняшний посыл?

– Тебя не так-то легко убить или запугать. Ты делаешь то, что хочешь, с той женщиной, которую выбираешь сам. И ты делаешь это у всех на виду.

По сути, это был мой собственный план. Только озвученный другим. Сэлом. Он теперь был в деле. А войдя в него, дядя назначал себя капитаном и правил бал… Я чертовски устал… Мне захотелось повесить трубку и накрыть чем-нибудь гудевшую голову, но это бы ничего не решило.

– Бенито? – В голосе Сэла зазвучало нетерпение.

– Хорошо, дядя. Мы спустимся через… – Я покосился на Эстер, пытаясь понять, сколько ей нужно времени на сборы.

Она уже снимала бигуди и махала ногами в воздухе, чтобы лак высох быстрее.

– Я буду готова через пять минут, – сказала Эстер, – а мои ногти через десять.

– Дайте нам четверть часа, – попросил я Сэла. – Мы не задержимся. Не знаю, насколько слаженными будут мои руки, но Эстер споет.

– Эстер споет, ты сыграешь, и почва, считай, подготовлена, – сказал Сэл. – Завтра на концерте мы тоже будем, Бенито. Никто даже близко к тебе не подойдет.

– Мы?

– Я и Тереза. Семейство Рейна. Оба Тони.

– Хорошо.

– Четверть часа.

Я повесил трубку и встал с кровати, чертыхнувшись, когда моя голова снова поплыла, а живот скрутило.

– Мы выступаем? – спросила Эстер.

– Да… поем ради ужина, – проворчал я.

«Поем ради наших жизней».