– Может быть, не так хорошо, как раньше. Но все равно лучше, чем кто-либо другой.

Сэл издал звук, с натяжкой походящий на смешок:

– Джеку бы понравился такой ответ.

– Это правда.

– Эстер с тобой? – поинтересовался дядя.

Я замешкался. Мне не понравился этот вопрос. «Сэл знает все!»

– Да.

Отняв трубку ото рта, Сэл заговорил с кем-то другим. С Тони? Звук был слишком приглушенным, чтобы я разобрал слова. Но мне показалось, что дядя находился в баре. Звон бокалов, смех и веселая музыка то и дело прерывали связь.

– Я хочу, чтобы ты спустился вниз. Вместе с Эстер. Мы тут отдыхаем. Все в сборе. Я вас представлю. Споете для нас пару песен. Пусть все увидят тебя. Пусть все увидят ее. Вас двоих, вместе. Я вас благословлю на глазах у всех, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Возможно, мы сумеем положить конец всему этому.

– Вы нас благословите? – выдохнул я, потрясенный.

– Они перешли черту, Бенито. Кто бы это ни сделал, но они оскорбили не только тебя, они оскорбили меня.

– В каком смысле?

Сэл молчал так долго, что я подумал, будто нас разъединили. Но когда он наконец ответил, его ярость зазвенела у меня в ушах. Сэл говорил с такой откровенностью, какой я никогда раньше не слышал в его речи.

– Они не просто пытались тебя убить. Они намеренно тебя покалечили. Они знали, кто ты, и попытались лишить тебя возможности зарабатывать на жизнь, создавать себе имя. С мужчиной так не поступают. Убей его, но не лишай способности быть мужчиной.

Сэл говорил, как отец. «Если мужчина не способен защитить и обеспечить, он становится злым… или сходит с ума».

– Вы говорите, как мой отец, – повторил я вслух.

Меня снова охватила печаль, и я чуть не захлебнулся в волнах дядиной ярости и собственного опустошения. Но мне нужно было устоять, и я призвал на помощь иронию.

– Но они не лишили меня мужского достоинства, дядя. Мой член при мне.

– Да. Мой тоже. Сегодня ночью все это закончится, Бенито. Но мне нужно, чтобы вы спустились вниз.

– Вы хотите, чтобы все ваши друзья и соратники увидели меня с разбитым лицом?