Софи наблюдала возбуждающую сцену в зеркале. Она в бюстгальтере, задравшейся юбке, он обнаженный, на коленях — ублажает ее. Она вцепилась в его плечи, покачиваясь, задыхаясь в восторге от нежного движения его языка по ее самой чувствительной плоти. Дикие ощущения вознесли ее до небес… и отправили в полет.

Ванн поднялся и удержал ее. Софи едва заметила, как он стащил с нее оставшуюся одежду. Она просто почувствовала, что ее поднимают. Затем ощутила прохладное прикосновение простыней и его жаркие объятия.

Его самоуверенность возбуждала ее. Ванн не казался высокомерным, но был полностью уверен, что сможет доставить ей удовольствие. Он инстинктивно знал, как это сделать.

Это заводило ее, как ничто другое.

Софи оседлала его, и он оказался там, где ей нужно. Она медленно приняла его внутрь, поднимаясь и опускаясь, пока наслаждение не нахлынуло — горячее, сладкое и мучительное.

Софи растворилась в сиянии остаточного удовольствия. Открыв глаза, она повернулась и посмотрела на Ванна с ленивой, довольной улыбкой.

Он не улыбнулся в ответ.

Холод поселился в ней, где-то очень глубоко.

Софи попыталась заглушить боль, но сейчас у нее не было никаких барьеров. Ее стены рухнули, а он сохранил свои стены такими же высокими, как и прежде. Это было больно.

«Будь взрослой, — уговаривала она себя. — Он ничего тебе не обещал. Для него это просто развлечение. Женщины, должно быть, все время кидаются на него».

Это она сделала глупость, поддавшись эмоциям. Как неуверенная девчонка, запавшая на первого парня, который прикоснулся к ней.

— Ну вот, опять! — Она старалась говорить легким тоном: — Что с тобой сегодня, Ванн?

Тот покачал головой, но отрицать не стал:

— Я никак не могу избавиться от этого чувства.

Софи перевернулась на спину и уставилась в потолок.

— Если то, что сейчас произошло, не смогло привести тебя в чувство, то ничто не сможет, — заметила она, — если тебе так плохо, почему ты здесь?

— Потому что я желаю большего, — сказал Ванн, — я не хочу, чтобы это прекращалось.

Софи была ошеломлена его абсолютной серьезностью. И смущена.

Ванн прикрыл глаза рукой.

— Мне очень жаль, — выдавил он, — я ничего не могу с этим поделать. Я не могу контролировать свои чувства. Это просто произошло.