Мне чудится, или у Зубова реально подрагивают ноздри? Ух, словно зверь хищный! Заводит…

Катя, стоп.

Тебя коньячок завел.

Домой.

— Спасибо, я на такси, — выворачиваюсь из-под лапы Хохлова.

— Я провожу, — подрывается тот, но Зубов становится у него на пути:

— Вас Васильев спрашивал только что. Хочет порекомендовать… Я не особо понял, куда и кому, но хвалил…

— О! — глаза у Хохлова сразу становятся еще более масляными, чем при взгляде на меня, — наверно… О… Катенька, не прощаюсь! Я вечерком наберу…

— Э-э-э… — изумляюсь я подобной перспективе, но ничего ответить не успеваю.

Хохлов исчезает за дверью, а я…

А меня несет неведомая, хотя, о чем это я? Очень даже ведомая!

Меня несет ведомая сила в сторону…

Причем, так быстро и бесшумно, что я сообразить ничего не успеваю.

Только смешно перебираю ногами, хватаю воздух ртом… И через мгновение оказываюсь в первой, мать ее, позиции!

То есть, я, Зубов и пустой кабинет.

Что-то часто повторяться стало… Не к добру…

Я вырываю резко руку из мощного захвата, смотрю на Зубова…

И пугаюсь. Сердце екает болезненно … и сладко.

Его глаза совсем ненормальные. Черные и злющие до ужаса.

— Вечером, значит, наберет… Да?