Стефан Эстеллис граф Арундельский сидел в удобном кресле и не стал подниматься навстречу Фернану. Даже сесть не предложил. В прежней жизни маг так бы и остался стоять, выслушивая ценные указания, но тут не стал стесняться. Взял из угла другое, не менее удобное кресло, и сел напротив графа. У того от удивления брови поднялись к волосам.

— А ты здесь, я смотрю, прижился, — сказал он.

— Есть такое дело, — произнёс Фернан и вскинул голову как норовистый конь.

Граф фыркнул.

— Ну надо же! Барышня его от скуки приласкала, он и возомнил о себе невесть что. Опомнись, вернись на землю. Вспомни, кто ты, кто она и кто я. А теперь ответь: с какого перепуга ты вздумал шарахать меня заклинаниями?

Ответ на этот вопрос Фернан продумывал последние полчаса, так что справился. Для начала спросил невинно:

— А что, не надо было?

И добавил:

— Хотели дождаться, когда Александра по вам чем-нибудь смертельным шарахнет? У неё уже на пальцах молнии посверкивали. Вы умудрились её напугать. Она и впрямь решила, что вы напали на её тётку. А с ней у Алекс особая связь.

Прямо маслом по сердцу было смотреть, как бессильно злится Стефан. Целую минуту, может, дольше. Но канцлер всё же попытался поставить бывшего облагодетельствованного на место. Задал вопрос и прищурился в ожидании ответа:

— И ты?…

Фернан с достоинством произнёс:

— Я принял превентивные меры. Успокоил вышедшую из себя магичку. Пришлось попутно вас обездвижить, уж не обессудьте.

— Что вам сказала о случившемся баронесса? — задал канцлер следующий вопрос.

— Ничего, — рассмеялся маг, — как есть ничего. Отказалась об этом разговаривать. На попытки расспросов смеётся, и всё. В принципе действительно смешно. Её, немолодую даму, попытался изнасиловать известный любимец женщин, за которым охотятся самые роскошные красотки. Такое может быть исключительно лестно.

Стефана такой подход Терезы почему-то не обрадовал. Он сердился, это было написано на лбу крупными буквами. Но вслух заговорил совсем не об этом:

— А тебя совесть не мучает? Нет? Ты практически сорвал мне самую красивую и самую масштабную операцию за всю мою жизнь, ты это понимаешь?

— Нет, — ответил Фернан, пожимая плечами, — я не понимаю, о чём ты вообще. Какая операция? Ты меня в известность не ставил, о своих планах ничего не говорил. Только то, что, как теперь становится ясно, никогда ими не было. Оказывается, ты совсем не хотел, чтобы я женился на Александре, но мне говорил совершенно обратное. А теперь выясняется, что ты сам на неё метишь. Я что, ясновидящий? Должен был догадаться? Сам подумай.

Он тоже разозлился настолько, что перестал соблюдать должный пиетет перед вышестоящим и даже отбросил осторожность, о которой твердила Тереза. Сейчас граф был предельно близок к тому, чтобы проговориться, его стоило бы немного подтолкнуть. Но уступчивостью этого не добьёшься, опыт общения с канцлером у Фернана был обширным.

Наглость же сработала. Канцер пожелал объяснить тупому исполнителю своих великих замыслов всё их величие, поставив его тем самым на место.