Я встала со стула и несколько раз прошлась по кухне из конца в конец и обратно. Полковник молча пил кофе. Наконец мне удалось взять себя в руки.

— Константин Викентьевич… — начала я. — Вы можете мне не верить, но…

Полковника как подбросило:

— Вы знаете мое имя-отчество?! Откуда?!

— От Сережи. Он случайно обмолвился…

Я чуть было не добавила: «Не ругайте его за это…»

— Обмолвился?! Как он мог обмолвиться? У нас так не бывает! Вы что, заставили его? Час от часу не легче…

— Никто его не заставлял, Константин Викентьевич. Выслушайте меня, пожалуйста. В субботу поздно вечером я возвращалась с коллегой по работе из Репино, с дачи другого коллеги. В Белоострове в вагон вошел Сережа. Он был очень сильно пьян, с трудом стоял на ногах. Увидел меня, сел напротив и стал нести всякую чепуху. О том, что никакая я не ведьма, а обычная мошенница — что-то в этом роде. Тогда-то и обмолвился. А потом стал вытаскивать из сумки разные деликатесы — мол, давайте отпразднуем юбилей…

Полковник внимательно слушал.

— Юбилей?

— Так он назвал жертву маньяка из Сосновки. Типа, двадцать пятая, юбилейная. Наверно, потому и напился. Вы же сами сказали, что он принимал эту историю очень близко к сердцу. Я тоже видела, что он ужасно переживает. Ужасно. Настолько, что стал зачем-то заводиться с контролерами.

— С контролерами?

— Ну да. Где-то в районе Шувалово или Озерков в вагон вошли контролеры. По-моему, они тоже были пьяны, но не так сильно. Мы все там были на кочерге, но Сережа особенно.

— Вы сказали, что это происходило поздно вечером. А точнее?

— Около полуночи.

— Так, дальше.

— Мы с Димой…

— Фамилия Димы?

— Беровин. Мы показали билеты, а Сережа стал кричать ментам, чтобы проваливали…

— Ментам? Вы упоминали только контролеров.