Он покачал головой:

— Так они и не думали его убивать. Хотели только унизить, ну и, конечно, отобрать продукты. Он ведь был настолько пьян, что назавтра мог ничего не помнить или помнить, но очень смутно. В общем, приволокли Свиблова в участок. А в участке тоже все поголовно пьяны: суббота, сами понимаете. Сережа продолжал выпендриваться, угрожать. Его ударили — раз, другой… ну, и пошло. Так и забили до смерти. Пьяная свинья удержу не знает.

— Ужас…

— Ужас. Свиблов был хороший парень. С неба звезд не хватал, но порядочный, честный. В наше время это уже немало.

— Вы сказали, что его нашли в Белоострове.

— Верно, — кивнул полковник. — Когда в участке поняли, что убили офицера из Комитета, стали заметать следы. Погрузили труп на машину, отвезли в Белоостров, чтобы создать впечатление, будто он убит там. А затем стали убирать свидетелей. Сначала убили контролеров, потом вашего Диму. Он ведь не упал под поезд — столкнули.

— А как они его так быстро… — начала было я и сама же себе ответила: — Паспорт! Он тогда предъявил им свой паспорт. Тот кадыкастый мент даже отпустил шуточку по поводу фамилии: Беровин, почти Боровин…

— Вот-вот… — вздохнул Константин Викентьевич. — Это его и сгубило — паспорт и редкая фамилия. К счастью, вас им быстро найти не удалось, а то бы мы тут с вами не разговаривали.

— Ну вообще-то найти меня не так уж и трудно, — возразила я. — Они ведь знают, что мы с Димой коллеги по работе. Были коллегами…

Полковник пожал плечами:

— Вы правы, Саша, но сейчас вам вряд ли что-то угрожает. Свидетеля имеет смысл убирать, пока он не рассказал то, что видел. А вы уже все рассказали. Кроме того, оба милиционера дали признательные показания. Так что теперь уже поздно искать спутницу Беровина. Поздно и ни к чему…

— Какая страшная история.

Мы помолчали. В коридоре громко зевнула Бимуля, повернулась с боку на бок и снова затихла. Из гостиной слышался голос телевизионного диктора — программа «Время».

— Мне пора, — сказал полковник. — Передайте мой прощальный привет вашей маме. Не хочу ее беспокоить.

— Спасибо, Константин Викентьевич.

— За что, Саша? За страшную историю на ночь?

— За то, что сняли камень с души. А то я совсем загрустила…

Он немного помедлил.

— Дайте-ка вашу записную книжку… Вот мой рабочий телефон. Если что, звоните. Новоявленский Константин Викентьевич.

Уже закрыв за полковником дверь, я подумала, что, в сущности, почти ничего не изменилось. Я по-прежнему не могла быть уверенной в том, что не представляю смертельной опасности для окружающих — всех, включая самых близких мне людей. И все же, все же… По крайней мере, этот Новоявленский Константин Викентьевич не обвинял меня в гибели Свиблова и Димушки, и это уже казалось немалым шагом вперед по сравнению с положением, которое существовало во вторник.