Ружье упало к его ногам. Он чувствовал, что шатается, и протянул здоровую руку, чтобы опереться о ствол дерева и попытаться подняться. Еще ни разу в жизни он не был подстрелен, а сегодня его подстрелили трижды. Он почти смеялся. Он услышал, как позади него скатываются камни, и понял, что объект спускается по скалистому обрыву.

За его спиной захрустел снег и послышался голос:

– Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Пошел ты, – выругался в ответ Мак-Клури.

– Не очень-то вежливо.

– Я не намерен говорить.

– Я все равно задам свои вопросы, а вы ответите, – сказал голос.

Ружье лежало прямо перед Мак-Клури, чуть больше чем в полуметре от его свободной руки. Руки, которая не могла двигаться.

– Вы умрете в любом случае, – продолжал голос. – Но, если не будете упираться, умрете без мучений.

Мак-Клури поверил ему. Он знал, что под пытками начинают говорить все. Ружье лежало так близко, хотя могло бы быть в миле отсюда. Если он попытается взять его другой рукой, он упадет в снег, придавив собой ружье. Он мог бы попробовать перекатиться, но объект успеет прикончить его раньше. Его вытянутая рука уже дрожала, и он не знал, как долго она еще сможет поддерживать его.

– Я только выполнял свою работу, – прохрипел он.

– Тогда тебе надо было выполнять ее лучше.

Мак-Клури кивнул. Парень был прав. Мак-Клури убрал руку, которой опирался на дерево, и упал прямо на ружье. Его рука протиснулась ему под грудь.

Выстрел ружья снес ему полчерепа, разбрызгав кровь веером по снегу. Над кровью поднимался пар. Виктор покачал головой. Шел снег. Виктор обыскал тело, но не нашел ничего полезного. Однако он ясно видел следы убийцы на снегу и пошел по ним, сначала назад, к горящему шале. Он шел, пригнувшись, помня, что полиция еще здесь. По следам он прошел до небольшого возвышения, откуда убийца следил за задней дверью. Там он нашел на снегу латунную отстрелянную гильзу.

Дальше следы разветвлялись. Одни вели к его прежнему жилищу, а другие – дальше на север. Виктор пошел по тем, которые вели на север. Они были четче и глубже. Снайпер оставил их до того, как снял ботинки.

Они шли более или менее по прямой, лишь огибая деревья. Через десять минут Виктор дошел до подножия крутого склона. Дальше следов не было, но были видны осыпавшийся снег у подножия склона, сдвинутые камни и обнаженная земля. Цепляясь за деревья, Виктор стал подниматься по склону. Он почувствовал, что ему становится трудно дышать, грубый звук его дыхания по мере подъема становился громче. Он уже перенапряг себя больше, чем следовало. Он был ранен, ему был нужен отдых хоть на несколько дней, чтобы тело могло окрепнуть. «Скоро», – сказал он себе.

Перед самой вершиной холмика Виктор обнаружил укрытие снайпера. Похоже, что он провел в нем всю ночь. Он увидел брошенную зимнюю куртку, рюкзак, двухлитровую бутылку, полузаполненную мочой, и пластиковый мешок, полный экскрементов. В карманах куртки ничего не было. Виктор поднял рюкзак, повесил его на свободное плечо (на другом плече висел его собственный рюкзак) и пошел по второй цепочке следов, которые шли с запада, из глубины леса. Последние двенадцать часов шел снег, но его выпало не больше чем на дюйм, так что в снегу остались ямки достаточной глубины, чтобы Виктор мог без труда идти по ним.

До машины убийцы он дошел через сорок минут. Внедорожник «тойота» стоял на обочине дороги. Виктор пошарил по боковым карманам рюкзака убийцы, нашел ключи и открыл машину.

Внезапно он остановился, схватившись рукой за грудь. Его рвало, во рту был вкус железа, он харкал кровью. Больше минуты он стоял, наклонившись, пока боль не отступила. Горстью снега он стер кровь с губ и потом снегом же присыпал кровь на земле.

В машине не было ничего, что хоть как-то характеризовало бы человека, который пытался убить его. На ветровом и заднем стеклах машины были наклейки прокатной конторы, а в бардачке – договор аренды. Виктор не сомневался, что договор оформлен на фальшивое имя. Он бросил оба рюкзака на заднее сиденье и завел двигатель. Дав ему несколько минут прогреться, он аккуратно выехал на дорогу.