– Джон, имей в виду: киллер побывал в квартире Святослава, – сказал Альварес.

– Нашел он там что-нибудь?

– Это вопрос на миллион долларов.

– А вы нашли что-нибудь?

Альварес прикрыл трубку, чихнул, а потом сказал:

– По данным БКА, он улетел в Чехию.

– В Чехию?

– Конкретно в Прагу, но теперь он может быть где угодно.

– Что же он, черт возьми, собирается делать?

– А это вопрос уже на миллиард долларов. Есть ручка? Тогда пиши.

Альварес продиктовал Кеннарду список заданий и отключился. Он снова чихнул. Ему хотелось надеяться, что он не простудился. Снова взяв телефонную трубку, он заказал в номер большой кофейник крепкого кофе. Ночь обещала быть длинной.

Вторник

23:16 СЕТ

Кеннард закрыл свой телефон и некоторое время тщательно обдумывал услышанное. Он был в отеле, где проживал убийца, имея на руках полное описание места преступления, и подробно обследовал его, пытаясь составить точную картину всего происшедшего на случай, если они что-то упустили. Французская полиция упорно не желала помогать, но в отель его все же допустили.

Теперь же, когда Альварес кратко обрисовал ему ситуацию в Германии, он оставил это дело и поспешил выйти из отеля на рю де Фобур Сент-Оноре. В предыдущие дни ее участок перед отелем был перекрыт с обоих концов. Его перекрыли почти сразу после убийств. Кеннард помнил, как изможденные полицейские делали все, что было в их силах, чтобы перенаправить уличное движение.

Теперь улица выглядела так, словно ничего и не происходило. Барьеры остались только в отеле. Вне его водители стремительно мчались по улице в своих трогательно маленьких машинах, постоянно сигналя, казалось, даже тогда, когда в этом не было надобности.

Кеннард ненавидел Францию, ненавидел все связанное с этой страной. Люди, язык, так называемая культура. Даже пища была ужасной. Конечно, заплатив половину своего месячного заработка, он мог получить нечто полусъедобное, но жирные омлеты, твердый хлеб, вонючий сыр и мясо, которое пахнет, как протухшее, не соответствовали его представлениям о хорошей еде. Он каждый день съедал по четвертьфунтовому пакету жареной картошки.

Кеннард шел по тротуару и прошел мимо места, где стояла его машина. Навстречу ему двигалась группа пьяных, безуспешно пытавшихся идти по прямой. Это явно были какие-то дельцы, отметившие удачную сделку. Когда они подошли ближе, один из них крикнул Кеннарду по-французски что-то, несомненно, вызывающее. То ли он заметил неприязнь в лице Кеннарда, то ли просто хотел позабавиться.

Он был выше Кеннарда и на добрых полпуда тяжелее, правда, этот избыток веса приходился в основном на живот. А Кеннард был вовсе не таким слабаком, каким казался. Он бы с удовольствием показал, что не такая уж он легкая жертва, но он отвел взгляд и уступил пьяным дорогу. Он не мог позволить себе ввязываться в какие бы то ни было конфликты. Уходя, он слышал за спиной смех и насмешливые крики. Их счастье, что ему было не до них.

Кеннард перешел на другую сторону улицы. Его лицо оставалось безучастным, но он чувствовал пульсирование крови в висках. Альварес дал ему уйму срочных поручений, но путь Кеннарда лежал не назад в посольство. У него было дело, которое нужно было сделать в первую очередь. Пройдя еще около минуты по улице, он свернул в боковую улочку. Он снова нашел таксофон, и ему пришлось тридцать мучительных секунд ждать, пока девушка в будке закончит разговор. Когда она закончила, Кеннард вошел в будку и достал свой сотовый телефон, чтобы сверить последний номер. Кнопки он набирал быстро, но осторожно. Закончив, протер все поверхности, к которым прикасался.