Но Палмер поспешил его разочаровать.

— У тебя верный ход мыслей, только ты упускаешь из вида одно важное обстоятельство. — Он немного привстал и наклонился к Джинину: — В этом мире ты будешь жить под чужеродной скорлупой, а в том останешься самим собой.

Да, Аркадий-Глен действительно этого не учёл. Его личная проблема заключалась в том, что теперь он не мог отдать предпочтение Глену, всё ещё будучи уверенным, что он — Аркадий. Что могло быть правдой, если Палмер всего лишь дурачился с ним как с игрушкой. «Сегодня ты у нас будешь Гленом, примерь вот эти волосы и браслеты. Да, отлично, футболку навыпуск. Вот таблетка с воспоминаниями. А завтра ты вновь станешь Аркадием». Неразрешимая дилемма.

— Не спеши, у тебя ещё есть почти час, чтобы выбрать путь, — попытался успокоить Аркадия Палмер.

— Спасибо, жаль только, что среди вариантов нет возвращения в материальный мир.

— О, поверь, твёрдая материя — всего лишь твёрдая иллюзия. Условность, не более. К тому же предлагаю тебе взглянуть на ситуацию с точки зрения писателя, ведь в глубине души ты им остался. Каждый писатель вынужден значительную часть жизни проживать в своих вымышленных мирах. И чем успешнее он хочет стать, тем значительнее должна быть эта часть. Разумеется, его реальная жизнь при этом незаметно сокращается, порой умещаясь в кратковременные приёмы пищи между написанием глав. Так вот представь, что ты великий писатель, работающий над главной книгой всей своей жизни. Твой условный дед, Георгий Аркадьевич, написал такую книгу, а ты пока нет. Самое время заняться этим. Оставь яркий след в истории хотя бы одного из миров.

— А чем собираешься заниматься ты? — после недолгой паузы поинтересовался Аркадий.

— Тем же самым — оставлять следы. Детские игры в Богов меня не интересуют, я хочу делать нечто полезное. Благо, для этого вовсе не обязательно иметь твёрдоматериальную оболочку для пролонгеров с верхних этажей. Да-да, большинство из них инертная масса болванов, обволакивающая пространство и время. Ты считаешь так же, просто забыл.

— Научные талмуды о циклах Эклиптики и наслоении реальностей?

— Это уже было, поищу что-нибудь новенькое. Например, о том, как можно развить в себе способность заглядывать в альтернативные ответвления бытия. Как это могла делать Рая Райс в своих капризах неба. Теперь ты понимаешь, что именно она видела?

Аркадий Джинин ничего не ответил. Он встал и подошёл к окну. Там, за горизонтом, где небо вливалось в море, его естество точно так же сливалось с альтернативными воплощениями самого себя. И какой бы вариант он не выбрал, они все останутся существовать, с ним или без него.

— Значит, твоей заднице вполне комфортно в этом…, — начал он и, обернувшись, запнулся. Пожилой человек с электронной газетой уже не сидел на прежнем месте. Зато сидело несколько других пассажиров и работников экспресса. Вместе с ними в обеденный зал вернулся и запропастившийся где-то шум голосов. Женщина в чёрном платье удивлённо посмотрела на Аркадия, решив, что он обратился к ней.

— Извините, я думал, мой знакомый ещё здесь, — попытался оправдаться Джинин.

Очевидно, женщина вспомнила его, как он кричал на причале, и поэтому перестала удивляться странному поведению попутчика. Ещё она не стала говорить Аркадию, что за последние десять минут здесь не было никого, с кем бы он мог нащупать товарищеские связи для разговора. Впрочем, он и сам стал догадываться об том. А раз так, значит одно из двух: либо Палмер с успехом использует свой метод наслоения реальностей, либо никакого Палмера и не было. Точнее, был, но в больном воображении Аркадия Джинина — человека, переступившего черту между главами настоящей жизни и скрытыми главами чужой фантазии.

«Поверить в своё сумасшествие куда легче, чем в то, что наговорил тут Палмер, — высказал мнение Аркадия его внутренний голос. — Этакий антипод доктору Орехову. Теперь у тебя два лечащих врача, но по чьему рецепту лечиться выбирать тебе».

За оставшееся время Аркадий склонился к рецепту реального (во всяком случае, для существующего порядка вещей) доктора. Экспресс он покидал с чётким намерением спокойно пройти причал, даже не смотря под ноги, и отправиться в кабинет главврача санатория. Но не смотреть под ноги не получилось — он всё-таки заметил стрелку. Вот она черта, разделяющая две Вселенные. Он остановился. Люди стали обходить его, бурча под нос недовольства. Но он их не слушал, он общался с морем. Взглядом, а оно отвечало ему плавным колыханием бирюзой поверхности.