Глава 46

Первое, что я вижу, открыв глаза, это белая крашеная тумбочка со стоящим на ней пузырьком, по которому скачут солнечные зайчики. Они неприятно режут глаза, и я пытаюсь отвернуться, но это вызывает боль.

Шея ужасно саднит.

Я всё-таки отворачиваюсь от противных бликов света и вижу свою руку, лежащую поверх одеяла. В вене торчит игла, от которой к кронштейну с системой змеится трубочка.

— Очухалась, — произносит знакомый голос. — Слава Богу. А я уж думал, мне тут до следующего утра дежурить придётся.

Пашка! Милый Пашка! Он сидит на стуле где-то там, в районе моих ног и держит в руках газету, которую только что читал.

— Что случилось? Где я? — произношу я, морщась от боли странным хриплым голосом, который сама не узнаю.

— В больнице ты. Был момент, я подумал, что эта мразь всё-таки успела задушить тебя. Потом вижу: ты синяя вся, но вроде дышишь, хоть в себя и не приходишь. Я «скорую» вызвал. Молодцы, быстро примчались. Забрали тебя сюда. Поколдовали тут над тобой, приняли какие-то там свои медицинские меры и сказали, что всё будет в порядке. Вот, выхлопотал отдельную палату, — озорно подмигивает Шурыгин, и я понимаю, что без взятки тут не обошлось. Опять я у него в долгу.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — склоняется Пашка над изголовьем больничной койки.

— Наконец-то спросил. Могло быть и хуже — совсем бы сейчас ничего не чувствовала, опоздай ты еще хоть на минуту, — пытаюсь я неуклюже шутить, но оставляю эти потуги. — На самом деле хреново я себя сейчас чувствую, Паш.

Я пытаюсь поднести руку к горлу, которое страшно болит, как и голова. Пашка меня останавливает:

— Не трогай. Кстати, там у тебя такой жуткий след от петли — тебе теперь долго придется в шарфиках ходить, чтобы людей не пугать. И ведь опять Вениамин, хитрец, с собой удавку не принес — имей в виду у тебя на горле отпечаток ремня от собственной сумочки. А вот Кожина твой Веня кастетом по голове шарахнул. Уж кастет-то, надеюсь, он не у тебя дома нашел?

В моем затуманенном лекарствами и перенесенным кислородным голоданием мозгу начинает проявляться вчерашний вечер.

— Так значит, убийца не Кожин? — вскидываюсь я.

— Нет.

— Но он же там был!

— Понятия не имею, как он там оказался. И спросить его об этом пока не представляется возможным. Он сейчас в этой же больнице, в реанимации. У него серьёзная травма. Получить по затылку со всей дури — в этом мало приятного.

Я вцепляюсь в Пашкину руку.

— Он выживет?

— Врачи говорят, прогноз благоприятный.