– Не торопитесь. Видно, сама судьба привела меня к вам, папаша. – Глеб Иванович вспомнил слова Фитина о каком-то старике, поклоннике матери фотографа, которого Паша видел на кладбище. – Насколько понимаю, Федю вы знали хорошо и для его семьи были далеко не чужим человеком.

– Как сказать. – Старик удивлённо смотрел на незваного гостя.

– А ну-ка, давайте-ка пройдём к вам в квартиру. А то разговаривать на площадке… – Старков слегка подтолкнул опешившего от столь неожиданной наглости старичка в глубь прихожей и захлопнул за собой дверь. – А теперь скажите, новые жильцы в вашем подъезде после смерти Фёдора появились?

– Что вы себе позволяете…

– Успокойтесь. Я не собираюсь вас ни грабить, ни арестовывать. Вот мои документы, – Глеб Иванович показал удостоверение. – Я действительно чекист. Только о смерти Фёдора я узнал два часа назад. И это для меня было полной неожиданностью. Как и смерть его матери, человека, как я понимаю, вам не безразличного. Но сначала ответьте на вопрос: так появились у вас новые соседи или нет?

– Да, – опешивший старик утвердительно кивнул головой.

– На первом этаже?

– Верно.

– Окна на вход?

– Так и есть.

– Вселились после смерти Феди?

– На следующий день.

– И телефон у них имеется?

– Один на весь дом.

– А до этого в той квартире имелся телефон?

– Нет. Установили сразу, как въехали новые жильцы.

«Значит, плёнки у Берии нет», – моментально сделал вывод Старков.

– В таком случае у меня мало времени, – выдохнул Глеб Иванович, без спроса пройдя в гостиную. Окинул комнату цепким взглядом. И моментально нашёл то, на что рассчитывал. Фотография на стене. Старик, хозяин квартиры, рядом с немолодой, но красивой женщиной. За руки не держатся, однако через глянец чувствуется: промеж этих двух людей налажена духовная близость последнего счастья. А за спиной берёзка, тонкая, волнительная.

– Мама Фёдора? – догадался Старков.

Старик утвердительно кивнул головой.