Богдан Фёдорович поморщился, как бы растерянно опустил взгляд в землю и неожиданно для лейтенанта проговорил:

– Эмоции – плохой спутник чекиста. – Майор поднял взгляд на младшего по званию и возрасту, до сих пор молчавшего второго офицера и обратился к нему: – Вы-то, надеюсь, понимаете мою правоту? Попробуйте втолковать своему товарищу, что и как должно быть в военное время. – Иванец вторично вскинулся, на что Гавриленко тут же отреагировал: – А вы, товарищ старший лейтенант, молите Бога, чтобы Москва подтвердила ваши полномочия. Предупреждаю: любая, подчёркиваю, любая попытка неповиновения будет пресечена автоматным огнём. – Указательный палец майора закачался перед носом офицера. – И никаких предупредительных выстрелов, потому как я вас только что предупредил. Исключительно на поражение. Вопросы есть? Вопросов нет. Скворцов, увести!

Когда «смершевцев» отконвоировали, Богдан Фёдорович, явно недовольный инцидентом, резким кивком головы подозвал к себе Кима:

– А теперь, капитан, как на духу, выкладывай, какого хрена за тобой увязались эти кенари?

Кирилл Анисимович, чуть приоткрыв штору, как это несколько минут назад сделал гость, выглянул через заклеенное крест-накрест стекло на улицу.

Возле подъезда остановилась легковая машина чёрного цвета: в марках авто старик не разбирался. Из неё вышли три человека в военной форме. Кинулись в подъезд.

Старик осторожно опустил занавеску, чтобы та не колыхнулась, на цыпочках подкрался к входной двери, прислушался.

Спустя несколько секунд Кирилл Анисимович услышал, как приехавшие люди ворвались в Федину квартиру. С ходу, без стука, выбив дверь.

Кирилл Анисимович замер в ожидании. Успел тот человек уйти или нет? Секунды медленно перетекали в минуты. Стрелка на часах, что висели в прихожей, будто замерла.

В горле пересохло. Холодный пот выступил на лбу. Что-то долго не выходят…

Послышался грохот падающей мебели. Шаги.

Неведомский не смог сдержать улыбку: маты на лестничной площадке стали доказательством того, что незнакомец успел исчезнуть из квартиры фотографа.

Впрочем, Кирилл Анисимович тут же сжался в напряжении: сейчас выбьют и его двери. Как тогда, в двадцать первом.

Пот струился по всему лицу. Рука потянулась к карману, в котором лежал револьвер. Что же не стучат? Не бьют кулаками в дверь? Нет, он не собирался стрелять в чекистов. Смысл? Убьёшь этих – придут другие. Скрываться, прятаться? А во имя чего? Нет, Кирилл Анисимович приготовил пулю для себя.

Однако в дверь никто стучать не стал. Шаги, потоптавшись пару минут по площадке, стали удаляться, спускаясь вниз.

Неведомский кинулся к окну. «Неужели пронесло? Неужели поверили, будто незнакомец заходил только в Федину квартиру?»

Прошла минута, другая, третья, однако из подъезда так никто и не вышел.

«Не поверили, – сокрушённо догадался старик, – зашли к новому соседу, на первом этаже. Сейчас общаются с ним, потом примутся за обход квартир. Увидят Федины фото и…

Порвать фотографии? Выбросить?»

Неведомский подошёл к тому самому снимку, на который обратил внимание Старков. Протянул дрожащую руку, погладил глянец. «Нет, ни за что! Хватит под ними прогибаться. Устал стоять на коленях. Значит, чекист хочет отомстить… А ведь он не соврал. Иначе бы его тут не искали».